Бесноватые - [44]

Огромная черная заплатка промелькнула через дорогу, похожая на кипящее масло — блестящая, разделяющаяся и пропавшая где-то среди зданий. Не осознавая, что делает, он сжал мокрый от пота руль так крепко, что ногти впились ему в ладони.

Rattus rattus. Никто не знал, откуда происходит черная крыса, поэтому латинское название ничего о ней не говорило. Коричневые крысы — английские Rattus norvegicus — жили в норах и некогда прибыли из Китая. Они могли прогрызть ход хоть в кирпиче, хоть в бетоне, им приходилось постоянно что-то грызть, чтобы резцы не врастали в череп. Черные были меньше, с более крупными ушами, и жили они на земле в круглых гнездах. Две недели назад Эдвард проснулся среди ночи и обнаружил, что дюжина этих тварей кормилась из мусорного ведра у него на кухне. Он кинулся на них со шваброй, но они просто взобрались по занавескам и ускользнули в дыру, которую проделали в потолке, к водосточной трубе. Черные крысы были акробатами, они любили высоту. Хотя они были менее агрессивными, они, казалось, били своих коричневых братьев числом. По крайней мере, с каждым днем он видел все больше и больше черных крыс.

Он обработал инсектицидом мебель и ковры, чтобы избавиться от клещей и блох, но на лодыжках, на руках и на спине у него все-таки появились области болезненных красных рубцов. Он был рад, что Джилл больше не живет в этом доме, но ему ужасно ее не хватало. Она ускользнула от него, потому что ум ее был занят мыслями о будущем, которого она не могла ни представить, ни перенести.

Деймон и Мэтью жили с отцом над помещениями офисов в Хокстоне; здание они купили на пике бума в сфере недвижимости, который случился в этом районе. Когда-то это были дома зажиточных семей эпохи короля Эдуарда, но за бумом последовало больше полувека заброшенности, и тогда район заново открыли для себя новые английские художники. Этот пузырь тоже лопнул, и теперь дома быстро приходили в негодность, а в их подвалах копошились тысячи крыс.

Когда Эдвард поднимался по ступеням, зажглись фонари. Он слышал, что повсюду вокруг него что-то шевелится. Он посмотрел наверх и через мутный поток белого света увидел старика. Отец Джилл молча смотрел на него из открытого окна наверху.

Звонка на двери не было. Эдвард ударил рукой по стеклу во входной двери и стал ждать. Дверь открыл Мэтью. Что заставляло этих набожных людей носить такие аккуратные прически? Светлая челка Мэтью образовывала идеальную волну над его гладким чистым лицом. Он улыбнулся и пожал Эдварду руку.

— Я рад, что у тебя получилось приехать, — сказал он так, будто пригласил Эдварда на ужин. — У нас сейчас не так много посетителей.

Мэтью повел Эдварда наверх, затем вдоль пустого белого коридора в неотделанное помещение, которое служило им местом обитания. Там не было никаких видных глазу личных вещей. В центре ярко освещенной комнаты стоял голый дубовый стол и четыре стула. Деймон поднялся, чтобы тоже пожать Эдварду руку. Эдвард уже забыл, как похожи братья. У них были глаза фанатиков — яркие, черные и мертвые. Говорили они с напором, взвешивая слова и наблюдая за ним.

— Расскажите, что случилось, — сказал Эдвард, усаживаясь. Ему не хотелось находиться здесь дольше, чем было необходимо.

— Отец больше не может выходить, поэтому мы перевели его с половины на верху дома и дезинфицировали ее для Джиллиан. Мы думали, что если мы не можем ее вылечить, мы должны по крайней мере дать ей ощущение безопасности, вот мы и поместили ее там. Но черные крысы…

— Они хорошие верхолазы.

— Точно. Они поднялись по водосточным трубам и пробрались внутрь через чердак, так что нам пришлось ее переместить. Единственным местом, которое оставалось безопасным, была наша конгрегация.

«Ах, да, — подумал Эдвард. — Церковь Сумасшедших Последнего Дня. Все это я слишком хорошо помню». Джилл разошлась с отцом на религиозной почве. Он воспитал мальчиков в духе крайне правого ответвления христианства, которое выработало больше правил, чем в правилах дорожного движения на хайвэях. Оставалось загадкой, как ему удалось застрять в таких библейских болотах, но Джилл он этим не пронял. Ее братья оказались более восприимчивыми, и когда чумные крысы пошли в наступление, они заняли самодовольно неуязвимую позицию, совершенно расколовшую семью. Мэтью был отцом трех безупречно подстриженных детей, которых Эдвард окрестил Мидвичскими кукушатами.[40]

Жена Деймона была самой белой женщиной, какую он когда-либо видел, она некогда ввела на христианских кофейных утренниках кружок вязания как средства от стрессов. Ни братья, ни их политика, ни их религия ему не нравились, но он был вынужден признать, что по крайней мере они помогли его жене. Он сомневался по поводу их мотивов, подозревая, что их больше занимал вопрос воссоединения семьи до полного объема и возвращения Джилл назад к суррогатной матери-религии.

— Мы отвели ее в нашу церковь, — объяснил Мэтью. — Ее построили в 1860 году. Стены шириной в три фута. Там нет электрических кабелей, никаких водостоков, ничего, через что могла бы проникнуть даже самая маленькая крыса. Двери ризницы деревянные, и кое-какие витражи уже обветшали, но церковь всегда была надежным местом.