Бескрылые птицы - [31]

В альбоме мелькнуло и лицо Карла, и — какая честь для него! — в лестном соседстве с Милией. Да, они были близки. И все-таки Карл держался, как ягненок, разговаривал вполголоса, и при каждой его попытке овладеть рукой Милии, она, укоризненно глядя на Карла, незаметно высвобождала ее. Может быть, ее стесняло присутствие Волдиса?..

«Счастливый Карл…» — подумал Волдис.

— Расскажите что-нибудь о себе, — попросила Милия. — Говорят, вы много повидали? Карл мне рассказывал. Я не могла дождаться, когда он вас приведет.

Карл смущенно опустил глаза, да и Волдис чувствовал себя неловко. Эта женщина хотела познакомиться с ним, она надеялась увидеть необычного, интересного, много испытавшего человека — героя, авантюриста. Мысль, что от него, как от разрекламированного клоуна, ждут теперь обещанных доказательств его способностей, угнетала Волдиса. Он не знал, чем заинтересовать эту девушку, с чего начать. Но тут сама Милия пришла ему на помощь и несколькими вопросами направила разговор в нужное русло.

— Где вы родились? Где росли? Куда вы потом уехали?

Волдис рассказывал. И хотя в его повествовании не было ничего особенного, необычного, Милия слушала его с повышенным вниманием, точно каждое слово было для нее откровением.

— Как хорошо! Как интересно! — восторженно восклицала она. — У вас была близкая женщина?

Волдис смешался.

— Женщина? Нет, у меня не было родных… кроме родителей.

Милия расхохоталась.

— Какой вы наивный! У вас не было еще любимой девушки?

— У меня до сих пор не было времени знакомиться с чужими… дамами. Не смейтесь, это не моя вина.

— Этот пробел вам нужно поскорее восполнить. В Риге много красивых девушек. Не притворяйтесь таким невинным, никто вам не поверит. И я не верю. Как это можно, чтобы у юноши ваших лет не было еще ни одного романа!

Она полуприлегла на диване. Карл осторожно, будто боясь получить отпор, сел рядом с ней и обнял ее плечи.

— Детка, — шутя пригрозил он ей пальцем, — не издевайся над мужчинами. Не серди сильный пол, а то тебе придется худо.

Милия повернулась и отстранила руку Карла.

— Оставь меня в покое. Если ты ничего не можешь придумать умнее, лучше молчи.

— Не волнуйтесь, уважаемая барышня! — Карл опять обнял плечи Милии. — Волноваться вредно.

— Невыносимый человек! — хохоча, воскликнула Милия. — Знаете что, пойдемте лучше в сад. Я вижу, вам здесь становится скучно.

— Не ходи, Волдис! — перебил ее Карл. — Она хочет выманить нас из дому, чтобы не кормить!

— Фу, какой бессовестный! — возмутилась Милия. — Если он не хочет идти, пойдемте вдвоем, господин Витол.

Она подошла к этажерке и взяла какую-то книгу, намереваясь полежать в гамаке. Дама, лежащая в гамаке, не может быть без книги. Гамак для того и существует, чтобы в нем лежать с книгой в руках. Можно ее при этом и не читать…

Они пошли в сад. Милия легла в гамак и открыла книгу. Карл качал гамак.

— Вы читали «Гараган»[22]? — спросила она Волдиса.

— Да, на военной службе. У нас в ротной библиотечке была «Неделя»[23], там печатался этот роман.

— Какая захватывающая вещь! И ведь он любил Глорию. Не знаю почему, но меня злит, что они в конце не сошлись опять. Как бы это было хорошо! Как вы думаете?

— Может быть, и хорошо, но в жизни не всегда происходит только хорошее. Мне кажется, трагический конец в этой книге придуман для того, чтобы хоть сколько-нибудь ослабить впечатление от натянутости, фальшивого драматизма, пафоса и авантюрного характера романа.

Волдис сел на качалку и смотрел по сторонам: на яблони, на столбики изгороди, на прохожих, на пыльные носки своих ботинок. Разговаривая с Милией, он старался не смотреть на нее. Под белой тканью узкой блузки, плотно облегавшей Милию, резко обозначалась упругая грудь. Может, Милия нарочно так лежит, выставляя напоказ красоту своего тела? Тогда она должна быть опытной кокеткой — ни одна актриса не сумела бы лучше показать достоинства своей фигуры. Охваченный смятением Волдис не в силах был оторвать глаз от гамака. Он думал об этой женщине, невесте своего друга. Как она ему нравилась!

К счастью, Милии наконец надоело позировать в гамаке. Она соскочила на землю и извинилась перед гостями:

— Пора собираться на гулянье. Может быть, вы займете друг друга, пока я переоденусь? Если надоест ждать, входите и заводите граммофон. — Она убежала, потряхивая пышноволосой мальчишеской головкой.

— Что ты скажешь о ней? — спросил Карл, когда Милия исчезла за углом дома.

— Интересная девушка. Наверно, с капризами. Впрочем, у какой женщины их нет?

— Да, она красивая. Я с ней знаком уже несколько лет.

— За кого ты себя здесь выдаешь?

— Здесь мне нечего притворяться. Они знают обо мне правду. И кроме того, — Карл понизил голос и слегка покраснел, — у меня серьезные намерения.

— Ты женишься на ней?

— Надеюсь, когда-нибудь это произойдет…

И он рассказал о своей даме сердца. Отец ее — мастер на какой-то фабрике. Этот домик — их собственность. Милия несколько лет училась в средней школе, и даже не в одной, каждый год в новой. Точно неизвестно, сколько классов окончила она, — может быть, два, а может быть, три[24].

«То есть как раз столько, — подумал Волдис, — чтобы дочь рабочего начала стыдиться своего класса, черной работы и родственников. Такие курьезы встречаются на каждом шагу, дети хотят подняться выше уровня своей семьи. Они хотят быть «чем-нибудь получше», но до «лучшего» не хватает нескольких ступенек. Завязнув на полдороге, они прозябают до тех пор, пока жизнь не сломит их или не отбросит с презрением обратно, в тот круг, откуда они вышли».