Бесконечные соблазны Энигмы - [14]

Выкладывая свою новость, Толли перебирала снаряжение. В первую очередь она взяла два омнибластера, потом упаковала в рюкзак: заряды для реактивного ружья, запасные батареи, кое-что из личных вещей.

– Кто бы мог подумать, что они проявят такую враждебность? — промурлыкала она. — Кто бы мог подумать, что они окажутся такими прыткими?

Она ловко состыковывала разрозненные детали, словно это был детский конструктор. Я почти всю жизнь проработал с подобными штуками, но никогда не видел прибора, рождавшегося у меня на глазах. Впрочем, его назначение не вызывало у меня сомнений: это было оружие.

– Но я только что побывал на этих уровнях, — сказал я. — Я встретил женщину, выжившую после катастрофы… Она развернулась.

– Ты спускался на три уровня вниз? Господи, разве я не приказала сидеть и не соваться, пока сама не разберусь? Тебе повезло, что уцелел. Больше не вздумай! Это ПРИКАЗ. Я требую, чтобы вы задраили пузырь — хотя нет, отставить! Прихватите самое необходимое и сматывайтесь. Выбирайтесь наружу и готовьтесь к отлету. Я скоро к вам присоединюсь, но вы меня не ждите: если я не появлюсь, быстренько возвращайтесь на «Эвридику» и десантируйте подкрепление. Вопросы есть?

Не дожидаясь наших вопросов, Толли исчезла так же стремительно, как появилась.

Обе они — Лия и Толли — сошли с ума. Толли была к тому же буйнопомешанной. Меня, впрочем, ждало важное дело — спасение выжившей после катастрофы. Я схватил мешок для образцов, в котором давно лежала туша существа, напавшего на Толли. Даже дохлым оно выглядело грозно: оскаленные клыки, огромные широко расставленные глаза, приспособленные для поиска жертвы… Я, правда, не видел его родичей живыми, даже издали. Я вообще не встречал здесь ничего живого, совершенно ничего, кроме птицы и девушки.

– Я иду за девушкой, — предупредил я Лию. — После моего возвращения мы попросим нас отсюда забрать. Только бы вернулась Толли! Ты можешь подготовить сообщение для «Орфея»?

– Черные дыры выделяют энергию. На «горизонте события» — если он достижим — температура черной дыры бесконечна.

Я подошел и взял ее за плечи. Мне хотелось ее встряхнуть, но вместо этого я опустился на колени и заглянул ей в глаза.

– Ты меня слушаешь, Лия?

– Конечно, слушаю, Тинкерман. Забрать нас и выжившую в катастрофе. И Толли, если она вернется. Никаких проблем. А ты слушаешь меня, или я загружаю информацию в черную дыру?

– Ты сможешь связаться с «Орфеем»? — спросил я со вздохом.

– Конечно. Слушай, это важно: энтропия связана с температурой. Энергонасыщенность информации должна быть пропорциональна температуре.

– Я ухожу, Лия.

– Приближаясь к центру ЗАГАДКИ, мы приближаемся не к «горизонту события», а к антигоризонту. Центр, конечно, недостижим; возможно, понятие центра здесь вообще лишено физического смысла. Температура приближается к отрицательной бесконечности. Необходимое решение парадокса черной дыры; самое невероятное из состояний.

Когда я уходил, она продолжала говорить.

Спускаясь вниз, я вспоминал странное поведение Толли. Внезапно меня посетила мысль: если со спуском в глубину планеты время ускоряется и если здесь действительно есть живые организмы, то далеко внизу жизнь должна эволюционировать стремительными темпами. Какова степень ускорения? Сколько здесь всего уровней? Потом меня осенило: при искривлении пространства уровней может быть бесконечное множество!

Я миновал последний из оставленных мной маяков и увидел впереди ту самую палатку с параболической антенной. Внутри у меня все оборвалось: я испугался, что девушки там нет.

Я ринулся сквозь слои фольги. Она ждала меня. Она была такой изящной, такой хрупкой, что у меня заныло сердце. Задохнувшись, я едва сумел вымолвить:

– Почему ты не поднялась со мной?

– Подняться? — Можно было подумать, что она не представляет, что это значит. — Разве здесь есть, куда подниматься? — Голос был прежний — знакомый, почти детский, но одновременно чужой; именно этот голос что-то нашептывал мне во снах. Мне показалось, что я никогда с ней не расставался. Ее слова были бессмысленны, но можно ли здесь говорить о смысле?

– Лия полагает, что ты не существуешь.

– Лия… — мечтательно повторила она, как будто это имя обладало для нее тайным значением.

– Тебя здесь нет! — выпалил я, прежде чем забыться, полностью растаять от источаемого ею нестерпимого жара. — Наверное, ты… — я с трудом закончил мысль: — плод моего воображения.

Она потянулась ко мне, погладила по щеке. Ее прикосновение было едва ощутимым, улыбка томной.

– Я реальна, Дэви. Наверное, реальней тебя. А ты реален? Или ты всего лишь сон?

– Катастрофа! — крикнул я. Полосы, по которым у меня щипало щеки, повторяли изгиб ее пальцев. — Помнишь катастрофу? Помнишь, как здесь очутилась?

– Катастрофа? — медленно повторила она, словно эта мысль ей ни разу не приходила в голову. — Не помню. Я вообще не помню прошлого. Может, его вообще нет? Я помню только это место. И тебя. Тебя я помню.

Посттравматический синдром? Люди, оставшиеся в живых после аварий, обычно теряют ориентацию, так что же говорить о многолетнем одиночестве, оторванности от человечества? Непонятно, как она вообще не одичала. В здравом ли она уме?