Бесконечность не предел. Трилогия о числонавте Прохоре Смирнове - [20]

— Не богато, — заметил скептически настроенный Прохор. — А ты говорил, он человек с деньгами. На нормальный коттедж средств не хватило?

— Так ведь смотря как этими средствами распорядиться, — пожал плечами Саблин. — Михась на этот счёт говорит: счастлив не тот, у кого много, а тот, кому хватает. Ему на жизнь хватает.

Ни в саду, ни во дворе, ни в огороде никого не было видно, однако стоило гостям выйти из машины, как дверь в дом отворилась, и на крыльцо выбрался грузноватый кряжистый молодой мужик в бело-красной футболке и таких же штанах. У него была короткая седоватая бородка, соломенные усы с проседью, такого же цвета волосы, прикрытые белой бейсболкой, нос картошечкой и улыбчивые тёмно-жёлтые глаза.

— Я его предупредил, — сказал Саблин, открывая калитку и направляясь к дому по усыпанной мелкой галькой дорожке. — Здорово, Михась.

— Здоров, Дан.

Они обнялись. Потом хозяин отстранил приятеля, посмотрел на Прохора.

— Проходи, чего остановился? Я Михась, ну, или Михаил, ежели привычней. А ты Прохор, насколько я понимаю. Дан объяснил на пальцах ситуацию. Ничо, будешь тут как у Христа за пазухой.

Прохор протянул руку и словно попал в клещи: ладонь у бывшего бизнесмена была мясистая, твёрдая и очень крепкая.

Через несколько минут гостю показали его комнату на втором этаже, с видом на лес, Михась провёл прибывших по дому, показывая, где что располагается, и все трое уселись на открытой веранде, пристроенной к основному строению под прямым углом к улице.

Стол на веранде был уже накрыт.

— Решил устроить себе сегодня разгуляй, — признался Михась рокочущим баском. — С полудня дома, жена на работе, она врач-педиатр в больнице, дети — у меня трое — в Рязани, бабуля в цирк повезла, к вечеру приедут.

— Старшему Глебу шесть, младшей Наденьке — четыре, — вставил слово Саблин, накладывая салат.

— И Тимурчику пять, — добавил гордо Михась. — Алкоголь употребляете?

Прохор обратил внимание на отсутствие на столе бутылок с вином, и Михась объяснил:

— Дан не пьёт, я уже десять лет в рот не беру, но для гостя могу открыть что-нибудь приличное, винцо есть грузинское, «Саперави», водочка смоленская, коньячок армянский.

— Спасибо, не балуюсь, — отказался Прохор с лёгким сердцем. — Я тоже только на праздники бокал шампанского себе позволяю.

— Это правильно, мозги лучше работать будут. Все эти разговоры о пользе вина — сволочная реклама для продавцов, не верьте. На себе испытал, знаю, о чём говорю. А сейчас вот этой самой рукой быка могу свалить одним ударом!

Михась сжал кулак, мышцы руки вздулись буграми.

Саблин косо посмотрел на Прохора. Мышцы противника для тренера рукопашки почти ничего не значили, он и сам мог свалить быка, не прилагая особых усилий, но говорить об этом другу не стал.

— Ешьте, что понравится, — повёл рукой Михась. — Салаты, грибы бочковые, сам собирал и сам солил, правда, прошлогодние, нынешних ещё нету, овощи тоже сами на огороде выращиваем. А я объясню, что к чему в здешней епархии.

По словам Михаила выходило, что выжил он только благодаря коренной ломке уклада жизни. Деньги у него были, поскольку после института он занялся бизнесом — производством российских комплектующих для компьютеров и военной аппаратуры, но здоровья на «выращивание» денег уходило столько, что никакое лечение не помогало. Да и к алкоголю пристрастился.

— Спасибо, жена поняла. Рванули вместе с ней сюда из города, когда осознал: ещё полгода такой гонки — и кранты!

Переехав в Клирово, Михаил Шулепов обжился, за год справился со страшным диагнозом — рак предстательной железы, вложил деньги в больницу и начал строить в селе то самое гражданское общество, о котором вспоминал каждый новый президент. Правда, основой этого общества он избрал не демократию, а здравый смысл.

— Демократия, по моему глубокому убеждению, — одурачивание народа с помощью народа для блага этого же самого народа. Скажете, не так?

— Согласен, — кивнул Саблин, наливая себе вторую кружку клюквенного киселя. — Хотя есть другая формулировка: демократия — это когда народ может смело посылать власть туда, где находится сам.

— Если бы всё было так просто, — фыркнул Михаил. — Посылай власть не посылай, счастливей не станешь.

— Почему же? Вверху давно действует классное правило: чтобы сделать человека счастливей, надо у него всё отнять, а потом немножко дать. Что и происходит.

— С этим и я соглашусь.

— Надо жить по закону, — пробормотал Прохор, не ожидая, что его втянут в политический коллоквиум.

— Да я бы не против, дружище, закон справедлив, но всех посадить, к сожалению, нельзя.

В ходе дальнейшей беседы выяснилось, что имел в виду Михаил под строительством нового общества «по здравому смыслу» в отдельно взятой деревне.

— Сначала я часто сорил деньгами, — говорил он. — Давал в долг, ссужал под крохотный процент, тратил на благотворительность. Однако благотворительность, как оказалось, больше рождает потребностей, чем устраняет проблем. Просители начали строить очереди, а дело не сдвигалось с места. К тому же нормального разговора с чиновниками у меня никогда не получалось, так как они смотрели на мои предложения с точки зрения личной выгоды, и если выгоды не было — никто с места не сдвигался. И тогда я предложил иной подход: не собирать справки для разрешения совершить то или иное деяние, а показывать конкретный результат, полученный втихаря.