Бесконечная любовь - единственная истина, все остальное иллюзия - [96]

Более того, нас убеждают следовать богу под названием «экономический рост». Мы должны улыбаться, когда нам объявляют о повышении темпов экономического роста, ведь это значит, что страна «преуспевает». Но экономический рост — это лишь количество денег, которые переходят от человека к человеку при оплате товаров и услуг. И больше ничего. Когда кого-то забирают в больницу или танкер загрязняет побережье, это записывается в экономический рост, потому что в подобных случаях расходуются деньги. По той же самой причине война вносит значительный вклад в экономический рост, что можно видеть по сотням миллиардов, потраченных одним только военным ведомством США. С одной стороны мы говорим, что болезни, загрязнение среды и войны в высшей степени нежелательны, но с другой стороны в балансовую книгу системы они вносятся как экономические успехи! «Деньги», биржи-казино и экономический рост — все это проявления одной и той же хреновины.

Большая часть погони за определенным системой успехом мотивируется неуверенностью и потребностью в признании за свои достижения. Таким образом система подрывает уверенность людей, которую им затем сложно найти внутри себя. Им необходимо, чтобы другие подтверждали их успешность или соответствие требованиям, сообщая им об этом. Для этого, учитывая суть успеха в терминах системы, им, в соответствии с ее правилами, нужно достигать определенных целей.

Дети являются основным объектом такого программирования, в особенности, находящиеся в так называемом «среднем школьном возрасте» — между восемью и двенадцатью годами. «Возьмите их юными и заполучите их на всю жизнь» — вот девиз системы. Документальный фильм «Панорама», показанный на БиБиСи в ноябре 2004 года, осветил одержимость этих детей брэндовой одеждой, которую выпускают транснациональные корпорации иллюминатов. Эти компании получают фантастическую прибыль, зачастую производя свою одежду в ужасных для работников условиях в беднейших странах мира и вывозя ее затем на запад для продажи по высочайшим ценам. Кстати, это называется «свободной торговлей». Маркетинг и промывание мозгов достигли таких масштабов, что у детей, судя по всему, появилось название для детей, которые не носят брэндовую одежду. Их зовут «Ники-безымянный». Одна девятилетняя девочка в этом фильме сказала, что если бы ей не позволили носить брэндовую одежду, она «отказалась бы одеваться и… просто оставалась бы в своей пижаме». Она добавила, что ненавидит, когда к ней обращаются «маленькая девочка», потому что «это напоминает ей о ее детстве» и показала, до какой прискорбной степени многие дети погрузились в стадный менталитет: «когда я вижу, что кто-то носит что-то, например, пончо, и если оно мне нравится, я начинаю считать — один… Когда я насчитаю пять или шесть (людей в пончо), тогда я понимаю, что мне нужно его купить». Двенадцатилетний мальчик поинтересовался, как можно считать его отношение к брэндовой одежде одержимостью, если все его ровесники носят ее? Этот же мальчик подчеркнул, что он не приобретает последние новинки, потому что тогда он окажется овцой в стаде, и будет выглядеть как все. Но затем он сообщил, что покупает вещи только в магазине, продающем одежду определенной марки! Мэри Маклауд из Британского национального института семьи и родителей сделала тонкое наблюдение:

«Дети могут считать, что сами делают выбор, когда в действительности они стали пленниками выбора, ассортимента. Они стали пленниками идентичности, вместо того, чтобы раскрыть свою собственную личность. Им предлагают ряд готовых образов, и дети должны слиться с одним из них».

Абсолютно точно. И то же самое происходит со взрослыми. Нет лучшего способа управлять людьми, чем заставить их поверить в то, что это они делают выбор, когда, в реальности, его делаете вы. Это дает людям чувство контроля над своей жизнью, когда на самом деле они его не имеют, и, как я уже неоднократно повторял, люди не будут бороться за свободу, если считают себя свободными. Эта девятилетняя девочка рассказала в «Панораме» о том, как детей по прозвищу «Ники-безымянный» травят и упрекают за их немодную одежду. Вот ее слова: «Мы все равно останемся друзьями, но я не перестану проводить с ними много времени из-за того, что меня заодно с ними могут осмеять». Один из родителей объяснил подобное сумасшествие — уступку системе: «Если они устраивают истерику, которой можно легко избежать, купив им понравившуюся пару кроссовок — купите им эти кроссовки. Зачем раздувать конфликт?» Безумие двенадцатилетнего ребенка удалось несколько усмирить, перенеся уроки на дом. Двенадцатилетняя девочка, обучающаяся на дому, смогла внести некоторую ясность в это безумие. Имоген Дональдсон не хотела носить брэндовую одежду и подчеркнула, что мы — это не наша одежда и не наше финансовое состояние. Она сообщила, что посещала школы крайне редко и нашла их «безжизненными, похожими на тюрьму». Так и есть, и школы создают условия для давления и программирования со стороны ровесников. Имоген, будучи свободной от влияния этих факторов, смогла четко увидеть, что из себя представляют брэнды: