Бесконечная книга - [47]

— Но откуда ты знаешь, что это то самое место?

— Я чувствую это, как я чувствую любую точку на собственном теле. Ведь пустыня — это часть меня.

Бастиан спрыгнул с его спины и поднялся на вершину оливкового холма. Лев улегся рядом и стал оливкового цвета. Бастиан задумчиво смотрел вдаль.

— Скажи, Граограман, ты правда живёшь здесь с незапамятных времён?

— Я жил здесь всегда.

— И пустыня Гоаб — она тоже была всегда?

— Да, конечно. А почему ты спрашиваешь?

— Я не понимаю… — Бастиан задумался. — Я готов был поспорить, что она здесь только со вчерашнего дня.

— Почему ты так думаешь, господин?

И тут Бастиан рассказал ему всё, что пережил с тех пор, как встретил Луниану.

— Всё это очень странно, — сказал он. — Ко мне приходит какое-нибудь желание, и потом случается именно то, что приводит к его исполнению. Понимаешь, ведь я всё это не выдумываю. Да я бы и не смог. Разве выдумаешь тебя или всё многообразие ночного леса! Воображения не хватит. Но всё появляется сразу после того, как я что-нибудь пожелаю.

— Это потому, что ты носишь АУРИН, — сказал лев.

— Но я не понимаю, возникает ли всё это по моему желанию или это уже было здесь, а я просто каким-то таинственным образом всё угадал?

— И то, и другое.

— Но как это может быть? Ведь ты живёшь здесь всегда! Комната в твоём дворце дожидалась меня вечность. И меч Булат был мне предназначен с давних пор, ты сам это сказал!

— Правильно, всё так и есть, господин.

— Но я только со вчерашнего дня в Фантазии! Значит, всё это появилось не вместе со мной?

— Господин, — спокойно ответил лев. — Разве ты не знаешь, что Фантазия — это царство сказаний. Сказание может быть совсем новым, а повествовать о древних временах. И всё прошлое возникает одновременно с ним.

— Значит, и Перелин был всегда? — озадаченно спросил Бастиан.

— С того мгновения, как ты дал ему имя, господин, он стал существовать с незапамятных времен.

— Значит, всё-таки я сотворил его?

— Это может сказать тебе лишь Детская Королева. Ты всё получил от неё. — Он поднялся. — Но нам пора возвращаться во дворец.

Тот вечер Бастиан провёл с Граограманом на его чёрной плите. Он принёс сюда ужин, заново приготовленный невидимыми волшебными руками, и ел подле Граограмана.

Когда свет люстр стал меркнуть, а потом запульсировал, постепенно угасая, он встал и обнял шею льва. Грива уже была каменная, холодная, как застывшая лава. И снова повторился вчерашний грохот и гром, но Бастиан уже не испугался.

Ночью он вышел наружу и долго любовался беззвучным ростом леса. Потом вернулся в пещеру, улегся между лапами льва и заснул.

Ещё много дней и ночей он оставался у Граограмана, и они проводили долгие часы в бешеной скачке по пустыне и в диких играх. Бастиан прятался в дюнах, но Граограман всегда находил его. Они бегали наперегонки, и Граограман, конечно, побеждал. Они боролись — и уж тут Бастиан был ему равным соперником.

Однажды, вдоволь навозившись и еле переводя дух, Бастиан спросил:

— А можно, я останусь здесь навсегда?

— Нет, господин. Здесь только Перелин и Гоаб, здесь ничего не происходит. А тебе нужны события.

— Но я не могу уйти: пустыня слишком велика, а ты не вывезешь меня за её пределы, потому что носишь её с собой.

Тебя могут вывести отсюда твои желания. Недостижимо для тебя лишь место, куда ты не захочешь. Только такое значение имеют в Фантазии слова «близко» и «далеко». Но недостаточно хотеть уйти ОТКУДА-ТО, надо стремиться КУДА-ТО.

— А я не хочу уходить отсюда, — отвечал Бастиан.

— Ты должен найти своё следующее желание, — сурово сказал Граограман. — И тогда ты сможешь уйти через Храм Тысячи Дверей. Так называется место, которое ведёт куда угодно. И откуда угодно оно достижимо. Никто, однако, не видел его снаружи, потому что у него нет наружности. А его внутренность состоит из лабиринта дверей. И какая-нибудь обязательно выведет тебя туда, куда ты стремишься.

— Но как войти в этот храм, если снаружи к нему не приблизиться?

— Любая дверь, — продолжал лев, — даже самая обыкновенная дверь сарая или кухни, даже дверца шкафа может в какой-то момент ввести в храм. Но едва этот миг пройдёт, она снова становится обыкновенной дверью, как была. Поэтому никто не может дважды пройти в одну и ту же дверь. И возвращения там не бывает.

— Но, очутившись там, — спросил Бастиан, — как выбраться наружу?

— Это не так просто, как в обычных домах. Из Храма Тысячи Дверей может вывести только желание ПРИЙТИ КУДА-ТО. У кого нет этого желания, тот будет блуждать по храму до тех пор, пока оно не появится.

— И как же найти входную дверь?

— Этого тоже надо захотеть.

— Очень странно, — размышлял Бастиан вслух, — что нельзя запросто пожелать, чего хочешь. Откуда в нас возникают желания? И что это такое вообще — желание?

Граограман поглядел на мальчика долгим взглядом, но не ответил.

Бастиан показал ему надпись на обороте амулета:

— Что бы это могло означать? «Делай что хочешь», ведь это означает, что можно делать всё, что заблагорассудится, ведь так?

Морда Граограмана вдруг стала устрашающе строгой, даже грозной, и глаза его запылали.

— Нет, — проревел он. — Это означает, что ты должен исполнять только твою ИСТИННУЮ ВОЛЮ. Труднее этого нет ничего.