Бешеный волк - [21]

Хотя откровенно и на духу – оставаться с Галкиной один н на один, я не хотел, потому, что понимал, что ничего хорошего, кроме хорошей свары у нас не выйдет.

Так я в очередной раз продемонстрировал себе полное отсутствие настродамусовских способностей…

– …Ты не удивилась моему приходу? – спросил я, чтобы хоть что-то спросить.

– Конечно, удивилась.

– А ведешь себя так естественно.

– Самое неестественное, это естественность не к месту, – разговаривая друг с другом, мы испытывали неловкость, словно каждый смотрел в замочную скважину…

Наступило то, что и должно было наступить – молчание, а молчу я еще хуже, чем отвечаю на вопросы.

И я не видел из него выхода. А Галкина нашла выход, и довольно простой:

– Ты есть хочешь?

«Нет», – хотел ответить я, но вместо этого зачем-то сказал:

– Хочу, – и, кажется, облизнул пересохшие губы.

– Садись к столу – устроим скатерть самобранку на скорую руку.

Или маленькое поле чудес.

– Да, – покорно проговорил я, – Во-всяком случае, буду знать, как оно выглядит.

А то, раньше я знал только то, как выглядит страна дураков…

Перед тем, как сесть за стол, мне пришлось отправиться в ванную для того, чтобы помыть руки.

Я давно заметил, что мерой состоятельности жилища является количество полотенец над раковиной. У Галкиной их было четыре: розовое, голубое, салатовое и канареечное.

Кстати, это все довольно сложно составляемые на палитре цвета.

Никаких мужских приборов вроде бритвы, помазка или геля для бритья на стеклянной полке над ванной не было – это я отметил чисто автоматически, но оказавшаяся у меня за спиной Галкина, сказала:

– И бритва, и пена есть в шкафчике.

Я брею под мышками.

Меня удивило то, как быстро Галкина «вычислила» мои мысли, и я попробовал оправдаться:

– Просто когда мы поднимались к тебе, твоя соседка довольно ехидно на нас посмотрела.

– Сейчас я живу так, что, не только перед соседями опозорить – до слез довести, и-то – некому…

– …Как ты думаешь, Петр, нам с тобой поговорить или помолчать лучше?

– Нам и говорить поздно, и молчать рано. Ты одно скажи: почему ты на меня все время наезжаешь? – не могу сказать, что люблю и часто использую современный сленг, но выражение «наезжаешь», показалось мне самым подходящим, в данный момент.

– Да разве это наезды? Ты наездов настоящих не видел.

– Ну, ладно. Не наезжаешь, а постоянно споришь. И ругаешь меня в газетах зачем? Ведь то, что написано пером, асфальтоукладчиком не заровняешь.

На какое-то время Галкина задумалась. При этом, ее глаза не переставали смотреть в мои, а в выражении лица появилось толи сомнение, толи какая-то ирония. Так учитель смотрит на неправильного ученика, зарывающегося в ответе, но упорствующего в этом.

А ее зрачки постоянно меняли цвет радужной оболочки.

Эта заминка дала мне возможность обратить внимание на то, что одета Галкина, даже на мой, не знакомый с ценами в бутиках взгляд, достаточно дорого. И с большой любовью к себе.

И еще я, естественно, заметил очень тонкий, чтобы не выдавать ничего лишнего, но достаточно глубокий, чтобы продемонстрировать отсутствие лифчика, разрез на груди ее платья. Вырез на платье женщины – это уже не материя, а энергия…

Правда, красивой женщине со вкусом идет все. Впрочем, ничего – идет ей еще больше…

Незаметно, без всякой суеты, на столе появилась икра, красная рыба с ломтиками лимона, буженина и ветчина – все те, не слишком великодорогие, но все же, для таких людей, как я, закуски свойственные скорее праздникам, чем ежедневным полдникам.

За приоткрытой дверцей бара виднелось винное многообразие.

– Ты часто пьешь?

– Нет.

– Для чего же ты держишь столько вина? – задал я довольно глупый вопрос, словно вино существует только для того, чтобы его непрерывно пили.

Кстати, я давно заметил, что вино постоянно есть только в доме трезвенников.

– На всякий случай, – ответила Галкина, И мне не пришло в голову, что такое безобразие, как «всякий случай» в жизни бывает всегда.

Подозревать Плавского в потенциальном лицемерии, то есть в том, что он предупредил Галкину о нашем приходе, не имело смысла, хотя определенные сомнения стали пробираться в меня.

– Я никого не ждала, – вздохнув, проговорила Галкина, – Поэтому все очень скромно.

Эту горечь ближнего, вернее ближней, я снес с христианским смирением, с которым мы обычно сносим все горести ближних.

И далеких, кстати, тоже…

Если она и вправду никого не ждала и не готовилась к нашей встрече, мне оставалось пообывательствовать:

– Хорошо живешь. Поделись опытом.

– Ладно.

Я расскажу тебе одну притчу:

– …Однажды юноша пришел к мудрецу и попросился в его дом: «Я буду помогать вам. А, заодно, обучаться мудрости…»

Через год мудрец призвал его к себе и сказал: «Я научил тебя всему, что знаю сам. И пришло нам время расстаться.

Ты много и хорошо работал у меня, и теперь решай, что ты предпочтешь за свой труд: мудрый совет или деньги?»

– Конечно, мудрый совет, – ответил юноша.

– Так вот, слушай: «За честно выполненную работу всегда бери деньгами, а не добрыми советами…»

– Только помни, – улыбнулась Галя, – Эта истина – всего лишь, притча.

И к правде они имеет только косвенное отношение.

– Истина, по-твоему, не совпадает с правдой?