Бешеный волк - [18]

Муж обрадовался, и набросился на меня без всяких разговоров, будто я ему не жена, а любовница.

А потом говорит: «Вот тебе деньги. И поблагодари Светку…»

Так и получилось. Ничего не было, а вышло, что: Каверин получил меня. Муж получил меня и картину. А я получила Каверина, мужа, картину и деньги.

А еще говорят, что из ничего, ничего не выходит.

– Ты сделала то, что пока не удалось человечеству.

– Что? – удивилась Маринка, видимо впав во всеобщее заблуждение о том, что просвещенному человечеству удается все.

– Опровергла Ломоносова…

Маринка посмотрела на меня чуть внимательнее, чем обычно, и в этой внимательности, как мне показалось, проскользнула ирония, а потом сказала:

– Я еще и подтвердила Эйнштейна.

– Ты это о чем? – спросил я, несколько озадаченный не столько возможным опровержением гения, сколько тем, что фамилия Эйнштейн Маринке оказалась знакомой.

– Совместила пространство и время.

– А это – как?

– На даче у свекрови копала грядку от забора до одиннадцати часов…

Шутка – так себе. С бородой, по крайней мере, с тех времен, когда у меня самого еще бороды не было. Новизна была в том, что в моем представлении о природе вещей Маринка и Эйнштейн раньше как-то не пересекались.

За разговорами, мы добрались до моего дома. Хотя я и не уверен в том, что изначально Маринка планировала оказаться именно в этом месте.

– Зайдешь? – спросил я, – Перекусим. У меня есть сыр с плесенью. И за жизнь поговорим.

Маринка отреагировала глубокомысленно:

– А-то…

– …Межу прочим, ты, Петя, знаешь, что у древних римлян обед состоял из двух частей.

Во время первой части, обедающие разговаривали. Потом поднимались с лежанок и делали хотя бы один шаг для улучшения пищеварения. А во время второй части обеда появлялись женщины для развлечений.

– Ну и что? – посводничал я с историей, но Маринка опустила меня на асфальт:

– То, что первая часть называлась симпозий, а вторая – оргий.

Так, что от симпозиума до оргии всего один шаг…

…Маринка устроила мне настоящий праздник в координатах мироздания, даже с элементами баловства.

Причем безкондомно:

– Зачем он? Не надевай. Я тебе доверяю…

Никогда не думал о том, что презерватив может быть еще и мерой доверия. Впрочем, с иной стороны, совсем не плохо: доверяю средствам массовой информации на четыре презерватива, совмину – на восемь, а президенту на целую дюжину…

Потом она сказала: – Тот, кто думает, что секс существует только для продолжения человеческого рода – понятия не имеет, почему человеческий род так хочется продолжать…

– …Петь, а у тебя есть кто-нибудь еще? – Маринка одевалась очень прогрессивно, пританцовывая, но ее прогрессивное любопытство натолкнулось на мое консервативное лицемерие:

– Никого… Кроме тебя.

– Ты когда-нибудь будешь говорить только правду?

– Если я буду говорить только правду, разве ты не сочтешь меня сумасшедшим?..

Уже уходя, Маринка повторила: – Хороший ты человек, Петя. Даже жаль, что я влюблена в Каверина…

Потом она ушла, легкая, как человек и как его утренний сон.

Не как корабль или поезд, а как почтальон, приносивший из-за окоема доброе письмо.

А я остался и задумался над вопросом:

– Что же все-таки лучше?

Когда женщина, находясь с тобой, думает о другом, или, находясь с другим, думает о тебе?..

Совсем не плохая история о том, как я думал, что я умный

Папа, тебе, что трудно написать какой-нибудь простой, не очень большой рассказ?

Не трудно. Потому, что рассказ – это кратчайшее расстояние между двумя разными взглядами…

…Лучше отрицать правду, чем ее компрометировать собой…

…Год проходил так себе, вполне нормально. Мне мало и редко приходилось платить за свои ошибки, и довольно регулярно и хорошо платили мне за мои удачи.

Меня любили женщины и не завидовали мужчины, и выходило так, что, не смотря на то, что у меня почти не осталось просто друзей среди первых, это не привело к тому, что у меня появилось много врагов среди вторых.

Я часто занимался тем, что люблю – работал, и редко – тем, чем терпеть не могу заниматься – бездельничал.

После заполнения очередной налоговой декларации, мне ничего не оставалось, как почесать затылок – я не знал, что мои дела идут так хорошо.

Пришлось даже усомниться в собственной интеллигентности – какой я, к черту, интеллигент, если получаю такую кучу денег.

Кстати, в налоговую мы ходили вместе с моим другом-поэтом Иваном Головатовым. Это очень интересный человек. С ним мы даже скучаем как-то слишком образованно: он – с Хэмингуэйем, я – с Воннегутом.

Правда, на мой взгляд, ему иногда изменяет чувство юмора.

У меня декларацию приняли, а него нет: в графе «иждивенцы», – он написал: «Совет Министров», – а я проставил прочерк. В налоговой инспекции оказались сплошь невеселые люди, причем, как выяснилось со всременем, по обе стороны барьера.

Удивительная мы страна – одинаково не любим и свои налоги, и свои дороги…

Были, конечно, и неприятности, но они оказывались мелкими, хотя и неподатливыми – как застежки на лифчике желанной женщины.

А вообще, жизнь складывалась на столько удачно, что даже не потребовала постановки вопроса: нужен ли успех любой ценой? – оставляя мне довольно приемлемое: все для успеха!..