Бешеный мир - [12]

Револьверная пуля пробила Хлыщу грудь рядом с сердцем и, продырявив легкое, застряла в лопатке. Я понял это, не обнаружив под своей жертвой лужи крови, что непременно натекла бы из выходного отверстия в спине, имейся оно там. Шансов на выживание у Юрка не было никаких. Кровь лилась у него изо рта, а сам он часто и хрипло дышал, трясся в агонии и сучил конечностями по земле.

М-да, облом… Такой без пяти минут труп хоть пытай, хоть не пытай – ему уже все равно. Но в мутнеющем взоре бандита теплилась жизнь, и, вероятно, он еще мог связать несколько слов.

– Где Дырокол?! Кто на вас напал?! – схватив умирающего за грудки, вопросил я. Громко и четко – так, чтобы до него дошел смысл моих слов. И для пущей доходчивости встряхнул его. Грубо, но не настолько, чтобы до срока вытрясти из него последний дух.

Хлыщ закашлялся, обдав меня вылетевшими у него изо рта, кровавыми брызгами, но, вопреки моим ожиданиям, снизошел-таки до ответа.

– Тыв… варь! – не сказал, а, скорее, выхаркнул Юрок вместе с кровью. – Пзырн!.. Кырс!.. Вылк!.. Крыс!.. Волк!.. Акх-х-р-р!.. – И, прокашлявшись, повторил гораздо отчетливее: – Крысиный… волк! Позорная… ссученная тварь! В натуре… падаль конченная!.. Валит всех… без разбору, сука! Акх-х-р-р!..

И, закатив глаза, изверг из горла последний булькающий звук. После чего обмяк и запрокинул голову назад, так и отставив рот открытым.

– Крысиный волк? Это еще что за чудище такое? – переспросил я, хотя видел, что испустивший дух Хлыщ мне уже не ответит.

Бросив покойника на землю, я обшарил у него карманы, надеясь, что это прольет свет на заданную мне им, предсмертную загадку.

Никаких зацепок. В карманах бандита было шаром покати, если не считать обычного сора.

Тогда я разрезал ножом повязку и распорол брючину на раненой ноге Хлыща. Как знать, возможно, характер ранения скажет мне о том, кто и чем его нанес?

Бандитская ляжка была продырявлена не пулей, как я думал, а двумя крупными ружейными картечинами. Судя по всему, этот выстрел предназначался не Юрку, которого зацепило лишь краем разлетевшегося дробового снопа. Что опять-таки ничего не объясняло. В Юрка могли с равным успехом попасть и враги, и свои, когда банда отстреливалась в суматохе от накинувшихся на нее зомби.

Осмотр тела Жеки дал мне еще меньше полезной информации. У него карманах обнаружились сигареты, зажигалка и мешочек с тремя золотыми кольцами и двумя парами сережек, возможно, снятыми с последних жертв Дырокола. Но к той задаче, которую я решал в настоящий момент, все это не имело отношения.

– Крысиный волк, стало быть… – задумчиво повторил я, стряхивая со шляпы налипшие к ней, сухие травинки. – И что ты, паскудник, хотел мне этим сказать?

Я вновь обвел взглядом опушку леса, откуда выбежали Юрок и Жека. Там по-прежнему царило безмолвие и не наблюдалось никаких волков. Ни крысиных, ни обычных, которые также за последние годы расплодились, осмелели и местами являлись такой же напастью, как зомби.

Ну ладно, так тому и быть – отправлюсь дальше и сам разведаю, что почем. Какая бы зараза ни поджидала меня за теми деревьями, у Дырокола в любом случае стало двумя подручными меньше. Это благоприятствовало выполнению моей работы, бросать которую сейчас было и подавно негоже. Особенно, когда некий крысиный волк грозил сожрать банду – или ее останки, – и лишить меня трофеев, необходимых для получения награды за ее уничтожение…

Глава 4

Эволюция зомби, которой они подверглись за время своего существования на планете, разделила их на несколько видов. Но о копателе, которого называли бы «крысиным волком», мне слышать не доводилось. Хотя о самих так называемых «крысиных волках» я слыхал и не однажды. Вот только в живую их не видел, поэтому и не могу утверждать, существуют ли они на самом деле.

Ходят слухи, что если закрыть в железной бочке десятка два крыс, они с голодухи начнут пожирать друг друга. И когда в конце концов там останется последняя крыса, она якобы больше не захочет питаться ничем иным, кроме как мясом своих сородичей. Поэтому, если выпустить такую крысу – того самого «крысиного волка», – на свободу, она тут же начнет охоту на других крыс. И будет убивать их до тех пор, пока не изведет в округе всех особей своего вида. Или пока они не сообразят, что к чему, и совместными усилиями не разорвут ренегата-каннибала на части.

Разумеется, Юрок боялся вовсе не такого крысиного волка, которого он при необходимости смог бы раздавить каблуком. И не зомби. Да, с голодухи они часто пожирали друг друга, но сделать из них «зомбячьего волка» – к примеру, заперев их надолго в тесной комнате, – было невозможно. Поведение пережившего такой эксперимент копателя ничем не отличалось бы от поведения прошедшего через это же испытание, обычного человека. Вновь обретя свободу, они отправились бы на поиски привычной пищи. А к каннибализму вернулись бы только в крайнем, безвыходном случае.

Я терялся в догадках, кому была адресована предсмертная брань Хлыща. Хотя, говоря начистоту, мне не хотелось бы столкнуться с этим монстром, кем бы он ни был. Но, как говорится, волков бояться – в лес не ходить. А бояться входить… вернее, въезжать в лес, держа под рукой взведенные револьверы и пушки помощнее – пулемет «Хеклер-Кох 221» и четырехзарядный 40-мм гранатомет «ГМ-94», – было бы для меня тем паче несолидно.