Бешеные коровы - [13]
Мэдди так сильно прижалась к столу, который их разделял, что у нее заболели ребра.
— Джил, я боюсь до смерти.
— Так ты не шутишь! — Теперь в ее голосе слышались грусть и испуг. — Дорогая, я не знаю, что делать с ребенком.
— Краткий курс для начинающих, — шутливо прошептала Мэдди. — Целуй, обнимай, щекочи, массируй пальчики ног, гладь животик. Вот, пожалуй, и все его потребности.
— Как у моего чау-чау. Только он кончил в мусорной корзине.
— Кормить примерно каждые четыре часа…
— Прямо как в зоопарке, — отозвалась Джиллиан, проявляя сострадание, которым она была всемирно известна.
— Чаще всего дети существуют двух видов: девочки и мальчики и…
— Очнись. Каким образом, по-твоему, я вынесу его отсюда? В моей сумочке?
Джиллиан было тридцать шесть, но выглядела она не старше сорока. Набор ее косметики недавно был переформирован в соответствии со стадией «специальных эффектов». Ей постоянно требовалось носить с собой сумочку размером с ангар для самолета, где у нее размещалась переносная химическая лаборатория со всяческими лосьонами и снадобьями.
— Именно.
Мэдди подвинула переносную колыбельку к Джиллиан.
— Это исключительно компактная ручная модель. После кормления он уснет, и тогда ты его заберешь.
Джиллиан попыталась отодвинуться вместе со стулом.
— Я училась в пансионе Роудин, — стул оказался привинченным к полу, — я душусь ароматами Иссей Мияке, — она попыталась встать на ноги, — и я ни при каких условиях не стану пить из горлышка бутылки.
— Он спит от одного до шести часов после еды и плачет от одного до четырех часов каждые сутки, так что не паникуй и…
— Тебе не приходилось задаваться вопросами, что осталось от твоего ума? — резко перебила ее Джиллиан. — Что мы находимся в тюрьме? И что здесь имеют неприятную привычку обыскивать посетителей?
— Джиллиан, обычно контрабанду проносят внутрь тюрьмы, а не из нее.
Будто бы иллюстрируя ее слова, охранники бесцеремонно оттащили женщину, сидевшую возле окон, от ее бойфренда. Он принес во рту герметично упакованный наркотик и передал его подруге во время глубокого поцелуя. Наркотик был благополучно проглочен, чтобы потом быть извлеченным наружу с помощью рвоты, вызванной выпитым шампунем.
— Сядь же ты, ради бога! — Мэдди усадила Джиллиан на стул, с которого та попыталась сбежать.
— Это невозможно! — заявила Джиллиан увядающим гвоздикам, которые принесла с собой.
— Джил, мы говорим о маленьком ребенке. Маленьком ребенке, находящемся в тюрьме. Зубная Фея должна будет совершить преступление, чтобы оставить двадцать пенсов у него под подушкой. Его знания об основных цветах радуги ограничатся серым…
— Кстати, — Джиллиан незаметно оглянулась и заговорила траурным голосом. — Сегодня утром я нашла у себя на лобке первый седой волос.
— Когда у него пойдут зубы, он будет грызть стальную решетку. Он начнет учиться читать не по книге «Спот идет в цирк», а по надписям на стенах вроде «Сдохни, коп поганый»…
— Конечно, я его выдернула, но мне приходится признать, что там, откуда он вышел, он был не последним!
— Я, конечно, хочу, чтобы он научился считать, но не для того, чтобы звать людей по номерам вместо имен. Не передаст ли мне номер-два-три-шесть мою бутылочку?
— Дело в том, что я уже выпит из возраста невесты. Это значит, что мне пора заняться рынком труда, а это невозможно делать, имея на шее грудного ребенка.
— Ха! Единственная работа, с которой ты имела дело, касалась того, что косметолог делала с твоим носом!
Рука Джиллиан взметнулась к ее вздернутому носику, как бы защищая его.
— Это мой собственный, настоящий нос!
— Джил, если ты не позаботишься о нем, то его отдадут в приют! — последнее слово далось Мэдди с большим трудом.
— Приют? — Джиллиан поправила юбку на ногах и тяжело вздохнула, уступая. — Неделя. Не больше.
Мэдди почувствовала прилив облегчения. Джек, размахивавший тоненькими ручками, пришел в еще больший восторг. Мэдди взяла его на руки, и он присосался к ее груди с цепкостью морской анемоны. Маленькая ладошка трогала ее, и эти легкие прикосновения удивительным образом успокаивали Мэдди. Ее охватила сонливость. Гудение отопительной системы, шум голосов и легкие, как меренги, слова Джиллиан увлекали ее все глубже в дрему.
— Вообще-то, — резко прозвучал голос Джиллиан, — я не бужу подруг, которые засыпают, пока я с ними разговариваю, но пришло время прощаться.
— Извини, — Мэдди зевнула. — Почему-то Джек является единственным живым существом во всей тюрьме, которое считает, что нас поздно будят. Три утра? Чудненько! Пора веселиться!
— Да что ты говоришь? — бдительно переспросила Джиллиан. — Эту информацию ты почему-то решила оставить при себе. — Наклонившись вперед, она с настораживающим презрением осмотрела свой новый аксессуар. — Ох! Это что, у него дырка на макушке? Боже мой! Он что, будет пускать оттуда фонтан?
Мэдди собиралась объяснить ей, что такое родничок, но у нее сорвался голос от переживаний. Зазвенел звонок, означавший, что пришел конец свиданию, а она хотела накормить его молоком впрок, как верблюда, чтобы хватило на всю неделю. Они сидели в дальнем, темном углу комнаты для свиданий. Джиллиан села спиной к остальной части комнаты, вытащила свою огромную косметичку и положила на стол, подтолкнув к Мэдди. Та положила в нее свою переносную колыбель. Затем она бросила последний взгляд на Джека, стараясь запомнить его, как бы сфотографировать и сохранить снимок в памяти.
