Беседы великих русских старцев. О Православной вере, спасении души в различных вопросах духовной жизни - [408]

Перед молитвой надо настроить себя на благоговение, то есть подумать — кто мы и Кто Тот, с Кем мы хотим беседо­вать? Мы — земля и пепел. А Он Творец неба и земли, пред Которым трепещут Херувимы и Серафимы... Такое сравнение вызовет чувство сокрушения духа; тогда воззови ко Господу: «Увы мне, грешному!» А потом скажи себе: «Господи, благо­слови меня принести Тебе молитвы, и моления Твоему благо­утробию о моем ничтожестве». Затем произноси слова молит­вы, каждое слово раздельно, как бы по складам, произнося слова так, как бы слушая самого себя, причем произноси сло­ва молитвы жалобным тоном — по подобию того, как нищие просят милостыню... И не думай, что мы как бы одолжаем Бога молитвой своей, но сознавай, что это — наша обязан­ность как твари Творцу. Кто не молится с сокрушенным сер­дцем, тот бывает и уничижаем от Бога, но сердца сокрушен­ного и смиренного Бог не уничижит, то есть не оставит без благодатной помощи. Однако по немощи существа нашего неизбежно бывают искушения от бесов, в мысли наши нано­симые, а также рассеяние ума до забвения того, что говоришь, так как мысль уходит из головы туда, где был, что видел, что слышал и тому подобное. Но чтобы исправить такую немощь, надо вернуться назад, к тому месту молитвы, откуда замечена рассеянность ума, и снова читать то, что без внимания про­чтено, причем необходимо покаяться, говоря: «Господи, про­сти и помоги!», так как без помощи благодатной со стороны Святого Духа мы ничего не можем доброго сделать и даже по­мыслить и исправить себя. «Если не Господь созиждет дом (наш душевный), напрасно трудимся», — говорит церковная песнь.

Есть такие люди, которые, когда замечают, что ум рассеи­вается при молитве, стараются удержать его и мысли свои тем, что останавливаются вниманием на каком-либо священном предмете, например на святой иконе, или воображают отвер­стое небо и там сущих Спасителя или Матерь Божию, или Ангелов. Такого рода молитва с воображением кого-либо — неправильная, так как бесы, как безплотные существа, удоб­но подходят к нашей душе и духу, принимая облики наших мыслей и воображений, и действуют ими по своему злому произволу к погибели нашей души.

При молитве неуместно Бога воображать по человеческо­му естеству, то есть каким Он жил на земле и страдал и умер на Кресте, ибо (теперь) Тело Его, преображенное Божеством, недоступно для разума и понимания — не только человече­ского, но и ангельского, следовательно, и нашего воображе­ния. При молитве всем надо иметь живое убеждение, что мы молимся Богу вездесущему, Который пред нами и в нас са­мих, и знает Он поэтому прежде прошения нашего, что нам надо и чего мы в данный момент хотим и просим. Но при чтении Священного Писания — о Его жизни, страдании и смерти за нас, грешных, на Кресте, можно и должно вообра­жать Его по человечеству и сочувствовать Его страданиям на­шего ради спасения; в таком случае воображение Его во пло­ти человеческой полезно и спасительно. При молитве не следует думать, что мы Бога одолжаем, что Он за молит­ву нашу наградит нас, но должны сознавать, что молиться Ему — наша обязанность как твари Его...

Ибо говорит Господь: «Когда сотворите все веленное вам, тогда говорите: „Что должны сотворить — сотворили, как рабы недостойные“».

При молитве должно быть неослабное внимание о том, кто ты и с Кем беседуешь! Ибо есть слово Священного Писания: «Внемли себе». Внимание так должно быть связуемо и нераз­лучно с молитвой, как связуемо и неразлучно тело с душой. Внимание должно идти вперед и сторожить врагов мыслен­ных, во удесех наших действующих, а позади внимания пусть следует молитва, которая истребляет тотчас все те злые по­мыслы, с которыми пред этим вело брань внимание. На этой брани с помыслами внимания и молитвы висит жизнь и смерть души. Если внимание хранит молитву чистой, то пре­успевает душа, а если не внимаем, но оставляем неохраняе­мой и она оскверняется злыми помыслами, то она бывает непотребной и безуспешной.

Кто, стоя на молитве и воздевая руки на небо, и очи свои, и ум свой, держит в уме Божественные помышления, вообра­жает блага небесные, чины Ангелов и обители святых и рас­суждает о том, тот во время молитвы, смотря на небо, подви­гает тем душу свою к вожделению и любви Божией, а иной раз даже и плачет. Впрочем, тут есть большая опасность.

При этом образе молитвы, если кто на нем останавливает­ся, тогда мало-помалу молящийся так начинает кичиться в сердце своем, сам того не понимая: ему кажется, что делае­мое им есть от Благодати Божией во утешение ему. А это есть знак бесовской прелести. Такой человек находится в крайней опасности, и он исступит из ума. На этом пути стоя, прельща­ются те, которые видят свет телесными очами, обоняют бла­говония, слышат голоса своими ушами и тому подобное. Не­которые из таковых беснуются и в безумии ходят с места на место. А другие, подобные, прельстились, приняв диавола, преобразившегося и явившегося им в виде ангела светлого; и еще иные из таких сами себя лишили жизни разными спосо­бами и видами, о чем страшно и говорить; и кто может пере­сказать разные прелести и козни бесовские! Из сказанного видно, что всякий разумный человек может понять, какой вред происходит от описанного образа молитвы.