Беседы с Vеликими - [144]
– А как же ты добираешься до Европы?
– До Финляндии на пароме, а дальше на машине или на поезде.
– Постой, постой, – спохватываюсь я. – А как же ты в авиации служил? Раз тебе давали летный паек, ты, стало быть, летал?
– Так то на вертолетах! Это совсем другое дело; когда летишь, землю видно…
– Это глупость и полный бред. Просто у меня есть друзья в ФСБ, с которыми мы общаемся в частном порядке. Кстати, когда Довлатов издавал в Нью-Йорке газету, конкуренты писали, что его финансирует КГБ. И это было хорошей рекламой. Поэтому я не против этих слухов, ведь черный пиар – лучший пиар.
– У вас на сайте полно рекламы! – хвалю я Удава. Но он, кажется, понимает меня неправильно и не к месту оправдывается:
– Udaff.com, конечно, создавался не для рекламы. На сайте такой объем работы, что, кроме этого, я больше ничем не могу заниматься. А мне очень хочется кушать. – И то сказать: на гражданке Диме никто не предлагает летный паек с арбузами на десерт…
– И что, богато живете?
– Да ну, там бабок-то… Одному человеку на эти деньги можно жить – и все… Есть сайты, у которых посещений столько же, сколько у нас – к примеру, авто. ру или сотовик. ру, – так они, я слышал, с рекламы собирают в год по полмиллиона долларов. А нам мало кто из серьезных фирм отваживается давать рекламу…
– А кто у вас самый жирный рекламодатель?
– Контакс.
– Это фотоаппараты, что ли?
– Нет. Это гондоны. Ну и хорошо. Тема ебли, стало быть, раскрыта. А это для контркультуры немаловажно.
Сталик, или «Большая жратва» высокой кухни
Сталик Ханкишиев – новый гастрономический гуру, про которого в Москве довольно много говорят. Он учит олигархов готовить плов – это сейчас модно. Его приглашают шефом (или кем) на званые обеды (банкеты), но меню он составляет сам: ешьте что дают. Под Сталика открыли ресторан в Доме кино, быстро ставший популярным среди столичной публики. Он написал толстенную и богато сделанную книгу «Казан, мангал и другие мужские удовольствия», которая, несмотря на цену в тысячу 300 рублей, довольно быстро разошлась тиражом 62 тысячи экземпляров.
Я зашел в заведение под экзотическим не восточным, но, напротив, крайне западным названием Grande Bouffe («большая жратва») под громкую западную же, не опознанную мной музыку. Сталик, ожидая меня, сидел в углу за столом над ноутбуком и вел беседу с поваром, красавцем узбеком. Я попросил убавить звук, что по указанию Сталика и было сделано. Он мне сразу объяснил свое отношение к этому делу: – Музыка в ресторане должна соответствовать или еде, или настроению, или погоде. А знаете, почему ее в Москве так громко включают?
– Гм… Меня это всегда интересовало.
– А это чтоб люди не могли разговаривать, и тогда им, чтоб как-то занять время, придется больше есть и пить. Но я против такого подхода, это нечестно.
– Да… Но ведь люди заводят ресторан не для того, чтобы в мире стало больше справедливости, а чтобы денег заработать?
– Но при этом к клиенту надо относиться как к гостю, который пришел к тебе домой. Только еще лучше, потому что клиент к тому же и деньги платит!
– Наверно, многие люди, которые делают карьеру в ресторанном бизнесе, думают иначе. А вы все-таки из любителей, для вас кулинария – это искусство, вот вы и вносите сюда такую идеалистическую нотку.
– О терминах: если к кулинарии относятся как к искусству, то это уже гастрономия. В высокой кухне главное не еда, главное – эстетическое наслаждение внешним видом блюда, его ароматом, вкусом…
– Вот что бы мне у вас съесть? – задумчиво, как мне кажется, спрашиваю я, листая меню.
– Выбор еды зависит от настроения, погоды на улице, самочувствия.
– Ну вот я в данном случае хотел бы совместить приятное с полезным и необходимым. Я после вчерашнего намерен опохмелиться. Без отрыва от производства. Может, пивка? И тогда что к нему у вас тут есть?
– Опохмелиться пивом? Тут? Ни в коем случае. Если бы я хотел попить пива, я не стал бы ничего готовить, а съел бы каких-нибудь пивных закусок. Воблу или соленый горох. Или курт…
– Курт – это такой сушеный йогурт? Кстати, вы, наверно, знаете Сашу Курта, который в общежитии вашего института – стали и сплавов – командовал буфетом, а Фридман, будучи студентом, ему туда поставлял цыплят?
– Нет, я их не помню.
– Странно, странно… Вы же приблизительно одногодки и где-то в одно время учились. Еще у них в компании был Герман Хан.
– Хана припоминаю.
– Вот! Надо бы вам наконец с Фридманом познакомиться.
– Наверно, у него таких однокашников, как я, излишне много, и все хотят вновь познакомиться. Я бывал в его ботинках… Фридман в Москве богатый человек, а я в Фергане считался богатым человеком. Я знал, зачем некоторые со мной стремились познакомиться. Я это чувствовал… Приглашаю к себе человека, вижу, он такой радостный, понимаю, что ему от меня нужно, и сразу становится скучно.
– А что значит – быть богатым в Фергане? Вы можете это описать как-то?
– Если бы я тут жил так, как жил там, то тоже чувствовал бы себя богатым… У меня там дом большой, хороший.
– Если бы ваш ферганский дом да перенести в центр Москвы…
Два циничных алкоголика, два бабника, два матерщинника, два лимитчика – хохол и немец – планомерно и упорно глумятся над русским народом, над его историей – древнейшей, новейшей и будущей…Два романтических юноши, два писателя, два москвича, два русских человека – хохол и немец – устроили балаган: отложили дела, сели к компьютерам, зарылись в энциклопедии, разогнали дружков, бросили пить, тридцать три раза поцапались, споря: оставлять мат или ну его; разругались на всю жизнь; помирились – и написали книгу «Ящик водки».Читайте запоем.
Эта книга — рвотное средство, в самом хорошем, медицинском значении этого слова. А то, что Кох-Свинаренко разыскали его в каждой точке (где были) земного шара, — никакой не космополитизм, а патриотизм самой высшей пробы. В том смысле, что не только наша Родина — полное говно, но и все чужие Родины тоже. Хотя наша все-таки — самая вонючая.И если вам после прочтения четвертого «Ящика» так не покажется, значит, вы давно не перечитывали первый. А между первой и второй — перерывчик небольшой. И так далее... Клоню к тому, что перед вами самая настоящая настольная книга.И еще, книгу эту обязательно надо прочесть детям.
Одну книжку на двоих пишут самый неформатно-колоритный бизнесмен России Альфред Кох и самый неформатно-колоритный журналист Игорь Свинаренко.Кох был министром и вице-премьером, прославился книжкой про приватизацию — скандал назывался «Дело писателей», потом боями за медиа-активы и прочее, прочее. Игорь Свинаренко служил журналистом на Украине, в России и Америке, возглавлял даже глянцевый журнал «Домовой», издал уйму книг, признавался репортером года и прочее. О времени и о себе, о вчера и сегодня — Альфред Кох и Игорь Свинаренко.
Выпьем с горя. Где же ящик? В России редко пьют на радостях. Даже, как видите, молодой Пушкин, имевший прекрасные виды на будущее, талант и имение, сидя в этом имении, пил с любимой няней именно с горя. Так что имеющий украинские корни журналист Игорь Свинаренко (кликуха Свин, он же Хохол) и дитя двух культур, сумрачного германского гения и рискового русского «авося» (вот она, энергетика русского бизнеса!), знаменитый реформатор чаадаевского толка А.Р. Кох (попросту Алик) не стали исключением. Они допили пятнадцатую бутылку из ящика водки, который оказался для них ящиком (ларчиком, кейсом, барсеткой, кубышкой) Пандоры.
Широко известный в узких кругах репортер Свинаренко написал книжку о приключениях и любовных похождениях своего друга. Который пожелал остаться неизвестным, скрывшись под псевдонимом Егор Севастопольский.Книжка совершенно правдивая, как ни трудно в это поверить. Там полно драк, путешествий по планете, смертельного риска, поэзии, секса и – как ни странно – большой и чистой любви, которая, как многие привыкли думать, встречается только в дамских романах. Ан нет!Оказывается, и простой русский мужик умеет любить, причем так возвышенно, как бабам и не снилось.Читайте! Вы узнаете из этой книги много нового о жизни.
Два романтических юноши, два писателя, два москвича, два русских человека — хохол и немец — устроили балаган: отложили дела, сели к компьютерам, зарылись в энциклопедии, разогнали дружков, бросили пить, тридцать три раза поцапались, споря: оставлять мат или ну его; разругались на всю жизнь; помирились — и написали книгу «Ящик водки».Читайте запоем.
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?