Беседы о режиссуре - [18]

Пробудить интерес зрителей к подлинному искусству, заставить их потянуться к книгам тех писателей, чьи произведения мы ставим, пожалуй, это и было той точкой соприкосновения, которая сразу же возникла между редакторами и режиссерами Грузинской студии ТВ. Уметь выбрать достойное произведение и достойно преподнести его с экрана — было нашей задачей. И тут творческое «я» сотрудников имело большое значение. Вот почему вместе с главным редактором художественных программ Ш. Салуквадзе мы выработали негласный устав, решительно вводя в практику творческие отчеты. Постараюсь пояснить, в чем заключалась их необычность. Но прежде не могу не сказать хотя бы несколько слов о человеке, с которым мне так хорошо и спорилось, и работалось — о Шоте Салуквадзе. Это был большой ребенок или, вернее, великан с детским сердцем. Великан не только из-за огромного роста, но и потому, что умом мог объять, казалось бы, необъятное. Ну, а ребенок потому, что, вопреки годам, сохранил способность удивляться и радоваться окружающему миру, был удивительно отзывчив, добр к людям. А как тонко и точно он мог дать совет... Благодаря ему, уже позднее, столкнувшись с советами других весьма профессиональных людей, я понял, что такое истинная редактура. Ведь Шота никогда не говорил нам о том, как бы он сам поставил спектакль, над которым мы работали. А прежде всего старался увидеть его нашими глазами, понять, какую идею мы преследуем, как стремимся ее выразить. И только почувствовав себя на нашем месте, он решался на совет или замечание. Понятно, что ради такой правки мы готовы были преодолеть любые расстояния. Ведь студия помещалась на вершине горы, а редакции — у ее подножия, в доме радио. На фуникулере, а порой просто пешком, нагруженные реквизитом, мы спускались и поднимались по несколько раз в день. То же делали и сотрудники редакции. Во всяком случае, Шота Салуквадзе присутствовал при прямом эфире всех передач отдела.

Итак, связи существовали самые тесные, позволяющие вырабатывать совместную стратегию и тактику работы. Тут, пожалуй, и уместно рассказать о творческих отчетах. Своеобразие их заключалось в том, что, собравшись вместе, редакторы и режиссеры не рапортовали о том, что сделано, а делились своими мыслями и планами о том, что хотелось бы сделать. Иногда это был общий посыл, который и конкретизировался совместными усилиями. Например, режиссер говорил, что хотел бы поставить произведение одного из зарубежных авторов о минувшей войне. И редакторы, зная почерк режиссера, вопросы, которые его особенно волнуют, брались найти и автора, и произведение. Иногда же редактор делился своими впечатлениями о поразившем его рассказе современного прозаика, и находился режиссер, который брался поставить этот рассказ. Чаще же высказывались продуманные до мелочей концепции, принимавшиеся к исполнению. Фактически любой из сотрудников получал возможность реализовать свое творческое кредо, что приносило хорошие плоды. Так строилась тактика работы. Ну а стратегию, повторяю, определяла просветительская миссия телевидения.

Приобщить людей к подлинной литературе, открыть мир того или иного писателя, поэта, композитора, художника, актера. Познакомить с ранее неизвестными произведениями. Вот почему мы ставили неопубликованную поэму А. Церетели, мало известную пьесу Ю. Эдлиса «Где твой брат, Авель?», «Новогоднюю сказку» непопулярного в то время В. Дудинцева, инсценировали «Рассказ о телеграммах» В. Осипова и «Гамлета из Гайдельберга» Г. Файнберга.

А как интересно работали наши художники, оформляя спектакли, создавая прелестные заставки к передачам, готовя афиши телепрограмм.

Если в театральные спектакли в зависимости от реакции зала можно вносить коррективы от представления к представлению, то постановки, созданные на ТВ и идущие прямо вэфир, лишены этого. Поэтому, чтобы проверить себя, мы старались до эфира несколько раз сыграть спектакль на зрителя. Можно сказать, что телепремьере предшествовала театральная предыстория.

Многие зарубежные фильмы не подлежат показу на ТВ. Но как же без них рассказать о Ч. Чаплине, Ж. Филиппе, Ж. Габене?.. По предложению редактора Ш. Арчвадзе был открыт телевизионный «Иллюзион». Его программа состояла из передач, посвященных мастерам кино. И в каждой из них показывались, сопровождаемые словом киноведа, отрывки из знаменитых фильмов, таких как «Огни большого города», «Новые времена», «У стен Малопаги»...

Выпускали мы и поэтические альманахи, и композиции, посвященные жизни и творчеству писателей. Особенно запомнилась мне постановка спектакля «Пушкин». Оставаясь верными биографии Александра Сергеевича — его роль исполнял Г. Гегечкори, мы хотели оживить на экране и некоторые произведения поэта. Салуквадзе, тонкий знаток творчества Пушкина, помог весьма точно осуществить задуманное. Грузия впервые увидела «Скупого рыцаря» и «Сцену из Фауста». На Всесоюзном смотре телевизионных работ наш «Пушкин» был отмечен дипломом первой степени.

И, конечно же, мы не могли забыть о великой силе крошечной студии — превращать в зрителей всю республику — во время гастролей лучших отечественных и зарубежных исполнителей. Посмотреть их выступление на сцене удавалось сравнительно немногим, и мы пытались хоть как-то возместить потери не попавших на спектакли. Так как трансляция из зала тогда была еще невозможна, то гости приглашались на вершину Мтацминды. Сейчас часто приходится слышать жалобы телевизионщиков на то, что театры неохотно открывают перед ними двери. На заре телевидения этого не было. Несмотря на весьма напряженную во время гастролей жизнь, на то, что играть в студии без особых репетиций сложно, к нам приходили охотно.