Беседы о Книге Иова. Почему страдает праведник? - [40]

Что же постигает такого беззаконника напоследок, какова его участь? Его ожидают адские мучения, которые, как мы помним, ранее были описаны Вилдадом. Вилдад утверждал, что «первенец смерти» набросится на человека нечестивого, съест члены его тела, и низведен будет этот человек к «царю ужасов», в мрачный подземный мир.

Однако Софар, в отличие от Вилдада, совсем иначе изображает ад: у последнего он — картинно-образный, зрительно воспринимаемый, чувственный. У Софара же ад таков, каким его представляли себе религиозные рационалисты всех веков (и в таком взгляде на природу адских мук содержится определенная истина):

Всё мрачное сокрыто внутри него; будет пожирать его огонь, никем не раздуваемый; зло постигнет и оставшееся в шатре его. (Иов. 20, 26)

Если у Вилдада адские муки приходят извне, все ужасы насылаются демоническими силами, получившими свыше разрешение мучить грешника, то здесь мы видим совсем другой образ ада: «Всё мрачное сокрыто внутри него [т. е. самого нечестивца]…» Его будут мучить угрызения совести, сознание невыполненного на земле долга, память о том, что он мог бы творить добро, разумно строя свою жизнь и приводя в порядок свои мысли, но не делал этого, поддавшись злым, разрушительным страстям. «…Будет пожирать его огонь, никем не раздуваемый…» — ясно, что огонь физический должен быть кем-то раздут, иметь топливо; а здесь «огонь» исходит из собственных мыслей и переживаний человека. Так что представление Софара об аде — весьма древнее, около 4000 лет назад высказанное, — можно сказать, более духовно, более соответствует истинному назначению посмертных мук, нежели наглядновещественные, буквально-физические описания Вилдада и множества его последователей, запугивавших материально представляемым «адским огнем» верующих всех поколений.

Согласно Софару, прежде, чем нечестивец, «не управивший свое сердце», сойдет в ад, с ним нечто ужасное произойдет еще на земле:

Убежит ли он от оружия железного— пронзит его лук медный;

Станет вынимать стрелу— и она выйдет из тела, выйдет, сверкая сквозь желчь его; ужасы смерти найдут на него! (Иов. 20, 24–25)

Такое метафорическое, поэтическое описание мучений нечестивца признано снова указать на то, что вне разума нет спасения, и даже «отведенные», «отстраненные» усилиями самого беззаконника беды сменяются еще худшими. «Убежит ли он от оружия железного — пронзит его лук медный…», потому что не может он, опираясь на свой расстроенный, обессилевший разум, избежать напасти. Он вроде бы вынимает стрелу, т. е. устраняет какое-то несчастье в сфере духовной или физической: «…Станет вынимать стрелу — и она выйдет из тела…» — но как выйдет? — «…сверкая сквозь желчь его…»; т. е., вынимая пронзившую его стрелу, он разрушает собственную печень; ведь он не знаком с основами медицины, не знает, как наиболее безопасно извлечь стрелу. Так что человек, не познавший законы Божьи, и, вместе с тем, законы природы, не может спастись ни на физическом уровне, ни на духовном — он подвержен всем бедам, проистекающим прежде всего от его собственного неразумия; именно в этом основная причина того, что «ужасы смерти найдут на него».

И затем сказано то, что мы уже прочитали о посмертном существовании преступника:

Всё мрачное сокрыто внутри него; будет пожирать его огонь, никем не раздуваемый… (Иов. 20, 26)

От безумной и беспорядочной жизни на земле он перейдет к еще более мучительной жизни в духовном мире, где его будут терзать и мучить воспоминания о содеянном зле.

Итак, Софар очень последовательно и целостно выражает концепцию, согласно которой разум и только разум ведет человека истинным путем, приводит к Богу; разум — единственное средство, данное человеку для спасения. Подобные концепции на протяжении веков встречаются во всех развитых религиозных учениях — это, в отличие от мистического направления, рационалистический путь познания. Если обратиться к христианской теологии, то можно назвать целый ряд имен сходно мыслящих людей. Скажем, в западной христианской традиции это прежде всего Фома Аквинский, рационалист-аристотелианец, который всё «расставляет по полочкам» и создает всеобъемлющую картину мира, обоснованную с помощью логики. В исламе — это Ибн Рушд, Ибн Сина и другие рационально мыслящие мусульмане, которые обычно противопоставляются мистикам-суфиям. Мусульманские рационалисты утверждают тезисы о всесторонней познаваемости мира и о совершенстве разума как высшего начала, дарованного человеку Богом. В иудаизме — это линия, связанная главным образом с Моисеем Маймонидом, который, следуя Аристотелю, даже утверждал, что обретает бессмертие лишь та душа, которая в течение всей земной жизни совершенствует свой разум и таким образом уподобляется Высшему Интеллекту — разуму Создателя; остальным же душам вовсе нет места в вечной жизни. Подобные системы воззрений есть также в индуизме, буддизме, зороастризме и т. д. — во всех развитых религиях рациональная струя достаточно сильна. Начиная с XVIII века, т. е. с европейских просветителей, именно данное направление мысли вышло на поверхность и властно захватило первенство в европейской культуре, привлекая к себе умы всего человечества.