Беседы и размышления - [118]

Авторитет – решающее качество апостола. Ведь и в обычной человеческой жизни со всей ее относительностью нет разве никакого различия, пусть даже и неизбежно преходящего, между королевским приказом и словом поэта или мыслителя? И в чем состоит это различие, если не в том, что король наделен авторитетом, благодаря которому он пресекает всякую эстетическую и критическую дерзость в отношении формы и содержания приказа. Поэт, мыслитель, напротив, даже и в этой жизни со всей ее относительностью не имеет никакого авторитета, и о сказанном им судят чисто эстетически или философски, оценивая содержание и форму сказанного. Но что же стало причиной искажения христианского образа мысли начиная с самых его основ, если не то, что, впав в сомнение, люди настолько утратили всякую уверенность в существовании Бога, что, восстав против всех авторитетов, забыли, что такое авторитет и диалектику авторитета. Король существует столь ощутимо, что в его существовании возможно убедиться с помощью органов чувств, и, если понадобится, можно и в самом деле воочию убедиться в том, что он существует. С Богом же дело обстоит иначе. Этим пользуется сомнение для того, чтобы поставить Бога в один ряд с теми, кто не имеет авторитета, в один ряд с гениями, поэтами и мыслителями, о сказанном которыми судят только эстетически или философски; и тогда если сказанное сказано хорошо, значит, перед нами гений, если же это сказано необычайно и исключительно хорошо, значит, тот, кто сказал это, – Бог!!!

Тем самым Бога на самом деле выманивают вовне. Что должен Он делать? Если Бог остановит на пути какого-нибудь человека, призовет его посредством откровения и пошлет его к другим людям, наделив его божественным авторитетом, то люди спросят его: от кого ты пришел? Он ответит: от Бога. Но смотри, Бог не может помочь своему избраннику столь же ощутимым образом, как может помочь своему избраннику король, послав с ним солдат или полицейских, дав ему свое кольцо или свою всем известную роспись, короче, Бог не может в угоду людям ощутимо удостоверить их в том, что апостол – это апостол – ведь это было бы нонсенсом. Даже чудо, если апостол имеет этот дар, не способно ни в чем ощутимо удостоверить; ведь чудо – это предмет веры. И помимо того, что нонсенсом было бы ощутимо удостовериться в том, что апостол – это апостол (ведь он является таковым в силу парадоксального духовного отношения), нонсенсом было бы и ощутимо удостовериться в существовании Бога, поскольку Бог есть Дух. Итак, апостол говорит, что он – от Бога. Другие отвечают: хорошо, тогда давайте посмотрим, является ли содержание твоего учения божественным, ведь, если это так, мы желаем принять это учение, равно как и то, что оно сообщено тебе в откровении. Этим они лишь пытаются одурачить как Бога, так и апостола. Ведь именно авторитет, которым наделил апостола Бог, должен служить надежной защитой, гарантирующей истинность учения и удерживающей различные дерзости на почтительном, подобающем Божественному, расстоянии от него, – а вместо этого содержание и форму учения подвергают рассмотрению, пытаясь доискаться, следует ли признать его откровением или нет, тогда как предполагаемые апостол или Бог должны ждать у ворот или в каморке привратника до тех пор, пока не будет решен наконец вопрос о том, пригласить ли их пройти или нет. Призванный Богом должен в согласии с Божиим определением о нем, используя авторитет, которым наделил его Бог, изгонять всякую дерзость, желающую не слушаться, а резонерствовать, а тут апостол вместо того, чтобы брать людей с собой в путешествие, превращается в экзаменующегося, который пришел с каким-то новым учением.

Что же тогда такое авторитет? Может быть, глубокомыслие учения, его преимущество, его остроумие? Вовсе нет. Если бы под авторитетом подразумевалось бы просто то, что учение в той или иной степени или даже вдвойне глубокомысленно, тогда никакого авторитета здесь не было бы и в помине; ведь если бы учащийся целиком и полностью понял и усвоил бы это учение, то между ним и учителем не осталось бы уже никакого различия. Авторитет же – это, напротив, нечто такое, что остается непреложным, что невозможно приобрести, даже если понять учение во всей его полноте. Авторитет – это особое качество, которое привходит извне, и становится качественно значимым именно тогда, когда содержание высказывания или поступка эстетически ничем не выделяется. Давайте возьмем самый что ни на есть простой пример, который, однако, позволит уяснить существо дела. Когда тот, кто обладает авторитетом для того, чтобы это сказать, говорит человеку: иди! и когда тот, кто не обладает авторитетом, говорит: иди! то ведь высказывание («иди!») и его содержание в обоих случаях тождественно, и если судить об этом эстетически, то сказано это одинаково хорошо, однако авторитет делает эти высказывания различными. Если авторитет не есть иное (το ετερον), если он так или иначе сводится к неким потенциям в рамках самотождественности, тогда здесь и в помине нет никакого авторитета. Если, таким образом, учитель сознательно так себя воодушевил, что он самим своим существованием выражает и выразил, жертвуя всем, учение, которое он возвещает, тогда сознание этого может, конечно, придать ему уверенность и твердость духа, но оно никоим образом не может наделить его авторитетом. Его жизнь как доказательство его учения – это не