— Да, приблизительно так, — прибавил странник. — Ты приводишь по памяти слова св. Григория из послания его к Авлалию.
Лицо муллы горело и радостью, и борьбой; он сказал, задыхаясь от волнения:
— Я не знаю св. Григория — приведи мне такие слова Иисуса, из которых я бы увидел, что любовь и разум среди людей должны восторжествовать с такой силой, что они будут одно в своём множестве; тогда я уверую во Св. Троицу и буду христианином.
Говоря так, Ибрагим вскочил на ноги и воскликнул:
— О, тогда я пойму, почему христиане так дорожат своей Троицей! Я пойму, что верить в единство Отца и Сына нужно для того, чтобы не поддаваться нашему общему разделению на земле, а ожидать лучшей жизни, потому что, уже если в Боге истинном существует множественность в единстве, то нам ли сомневаться в том, что и наше разделение может кончиться, и мы подобно триединому Богу, будем едино, как Он! Найди мне такие слова в Евангелии или в Новом Завете, — воскликнул он снова, и я буду дорожить учением о вашей Троице больше всех прочих слов Иисуса.
— Вот эти слова, — торжественно сказал Иван Федотович, раскрывая Новый Завет, возвращённый ему сегодня муллой. — Слушай, какой молитвой заключил Иисус Христос Свои прощальные наставления ученикам: “Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их: да будут все едино: как Ты, отче и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино; да уверует мир, что Ты послал Меня”.
Федотович начал важным и торжественным голосом, но при словах “да уверует мир” голос у него оборвался от умиленных слёз и он, плача, продолжал читать: “Да будут едино, как Мы едино. Я в них и Ты во Мне, да будут совершены по едино и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня” (Ин 17.21–24).
Федотович вдруг бросился на шею Ибрагиму:
— Брат! — воскликнул он. — Не отвергай твоего Спасителя! Ты дал уже слово быть Его учеником, если услышишь эти слова.
Глаза Ибрагима были орошены слезами:
— Но мой сын, мои жёны! — воскликнул он, закрывая лицо руками.
Вдруг он почувствовал, что кто-то нежно прикасается к его рукам, покрывая их поцелуями.
— Твой сын давно в душе христианин, — услышал он, — и молится, чтобы ты позволил ему креститься и вместе бы крестился с ним.
Не веря своим ушам, мулла отдернул руки от лица и увидел сына, стоявшего перед ним на коленях. Он привлёк его в свои объятия и целовал юношу в лоб и в глаза; потом возвёл очи свои к небу и сказал:
— О, милосердый Иисус Христос, Спаситель наш! Теперь, хотя бы и смертью нам грозили! Пусть мои бедные жёны оставят меня, но я не отступлю от Господа Иисуса Христа.
— Господин наш, — сказали обе жены его, — мы слушали всю беседу твою с этими добрыми людьми и хотя не всё поняли, что слышали, но видели, что они тебе сказали слово Божие. Твоя вера будет и наша вера; в христианском законе не бывает двух жён, но мы будем тебе сёстрами и слугами, только не оставляй нас — ты и сын твой.
Мулла плакал от радости и в первый раз в жизни совершил на себе крестное знамение.
— Будь нашим крёстным отцом, — говорил он Ивану Федотовичу, пожимая его руку, — а тебе, святой человек, — обратился он к страннику, — позволь поклониться до земли по христианскому обычаю.
К удивлению муллы, странника уже не было среди них; сначала мулла подумал, что старик на время отошёл от них и попросил псаломщика привести его вечером, но вечером пришел Иван Федотович с вестью, что не мог найти странника. Так и не узнали, что это был за человек.
Жизнеописание Блаженнейшего Антония, митрополита Киевского и Галицкого в 17 томах. Издание Северо-Американской и Канадской епархий, 1961–1969. Т. 17.
