Беседь течёт в океан - [41]

И вот он, Андрей Сахута, мечтавший стать лесником, имея диплом лесовода, сам того не желая, стал комсомольским лидером-пустозвоном. Затем руководил советской властью столичного района, а теперь имеет право влиять на решение суда, давать указания директору завода, которые противоречат законам экономики, и директор должен вытягивать руки по швам и выполнять его указания, ибо это линия партии. А еще более конкретная причина послушания в том, что его, директора, утверждали на должность в этом кабинете первого секретаря, значит, здесь могут и снять после обсуждения на бюро. И запишут: считать нецелесообразным дальнейшее… И сам министр не выручит бедного директора.

Наконец вошел Осиновский, высокий, подтянутый, курчавый. Сахута вышел из-за стола, подал руку, пригласил сесть. Внимательно взглянул на гостя, словно хотел понять, какая личная проблема привела его сюда. Наверное, Осиновский заметил это и сразу решил прояснить ситуацию:

— Хотя сегодня день приема по личным вопросам, у меня дело не совсем личное. Я пришел посоветоваться…

Чем дальше слушал нового директора Сахута, тем больше светлело его лицо и настроение улучшалось: не ошиблось бюро райкома, утвердив на должность директора трикотажного объединения этого человека. Он говорил о своих планах, о том, как повысить производительность труда, предложил завести свой фирменный магазин. Сахута пригласил заведующего отделом торговли, чтобы вместе обсудить проблему. Хорошая идея, но почему без райкома ее нельзя решить? — подумал Сахута.

— Андрей Матвеевич, а теперь позвольте высказать крамольную идею.

— Давайте. Может, она только кажется вам крамольной?

— Меня беспокоит вот что. Не моя область, но как члена партии меня это волнует. Парторг наш — ставленница бывшего директора.

— Может, я пойду? — поднялся заведующий отделом.

— Оставайся. Ты же работник райкома. Ну, мы внимательно слушаем, — подбодрил нового директора Сахута.

— На партийных собраниях сидят коммунисты, некогда работавшие на фабрике, — рассказывал он. — Они давно на пенсии, а на учете в этой организации. Старики говорят о внучатах, где что болит, про анализы мочи, в каких санаториях отдыхали. Потом зевают, дремлют, слушая ораторов. По- человечески их можно понять, они свое отработали, выполнение плана их не волнует. Так почему их не поставить на учет в парторганизациях при домоуправлении, по месту жительства?

Предложение не удивило Сахуту, он и сам не раз думал об этом. Знал, что сторонников сохранения такого положения много, начиная от престарелых членов Политбюро: надо соединять энергию молодых с опытом и мудростью пенсионеров, не выбрасывать ветеранов за борт, содействовать их активной партийной и жизненной позиции.

— Иван Кузьмич, мне ваше предложение нравится. Но все не так просто. Напишите в «Правду». Даже если не опубликуют, ваше письмо попадет в ЦК КПСС. Обязательно напишите. Считайте, это вам партийное поручение, — сказал Сахута.

— Хорошо. Напишу. Не зря говорят: инициатива наказуема…

— Выходит, что так, — улыбнулся Сахута.

Осиновский крепко пожал ему руку, вместе с заведующим отделом вышел из кабинета. Вскоре дверь отворилась — на пороге стоял новый посетитель. Разные причины, разные заботы и проблемы вели людей в райком партии. Всех Андрей Сахута внимательно слушал, каждому старался помочь, дать совет или говорил так:

— Мы изучим вопрос. Что в наших силах — сделаем. Вам дадим ответ.

Краем глаза Сахута поглядывал на часы: его ждало еще одно мероприятие — встреча с молодыми коммунистами, которым он должен вручить партийные билеты или кандидатские карточки.

В райкомовском зале собрались молодые партийцы. Много было в зале женщин, молодых, симпатичных. Это удивляло Сахуту: почему женщины, будущие матери, а некоторые уже имели семьи, идут в партию, неужели у них много свободного времени? Все чаще он ловил себя на мысли: большинство людей идут в партию не по идейным соображениям. Учительница понимает: завучем, а тем более директором, ей не быть, если не станет членом партии. Инженера не назначат начальником цеха, летчика — командиром экипажа без партбилета в кармане, «хлебной карточки», как зовут в народе красную партийную книжечку.

После чашечки крепкого кофе Сахута взбодрился, да и вид людей, ждущих от него добрых слов, пожеланий, возбуждал, как наркотик. Перед каждым выступлением он переживал подъем, волнение, как артист перед выходом на сцену.

Сначала Андрей Сахута вручал партийные билеты и кандидатские карточки молодым коммунистам, крепко пожимал руки мужчинам, деликатней — женщинам.

Он стал замечать, что многие директора заводов, руководители учреждений — здоровые мужики, охотно выдвигали на партийную работу женщин. И заводили служебные романы не с пигалицами-секретаршами, а с дородными матронами-парторгами. Она всегда имела право сказать мужу, если он у нее был, что заседала на партсобрании или на парткоме. А где и с кем она лежала, оставалось ее тайной.

Конечно же, говорил Сахута не об этом. Вдохновенно, пафосно рассказывал о грандиозных планах страны Советов на пятилетку, подчеркнул особенности нынешнего момента, остановился на задачах района. Говорил первый секретарь без шпаргалки, глядел в глаза молодым товарищам по партии. За много лет комсомольской, советской, а теперь и партийной работы Андрей Сахута усвоил одно: с какой бы речью, короткой или длинной, он ни выступал, его задача — убеждать.