Бес шума и пыли - [40]

— Сыро тут, — пожаловался Гаврила, — знобко… У меня ноги промокли. Еще и сквозняк…

— Не ной! Мне тоже сыро и знобко, и тоже сквозняк достает… Сожалею, Гаврюша, но мне не удастся подняться и прикрыть форточку, так что терпи… Сквозняк! — заорал я так, что детина от неожиданности потерял равновесие и — судя по звучному всплеску — шлепнулся в грязь. — Сквозняк!

Сверху мне ответил злобный псиный рык.

— Ну и что? — поднимаясь и стряхивая с себя липкую грязь, недовольно осведомился Гаврила. — Зачем так орать? Рассудком повредился после падения в колодец?

— Сквозняк — это что? — спросил я.

— Ну когда дует. Бывает в голове сквозняк… кое у кого.

— Сквозняк — это движение воздуха, — объяснил я и, не теряя времени, принялся шарить руками по осклизлым стенкам. — Где-то здесь должно быть… отверстие… может быть, нора… дырка… Или — ход!

— Правда? — взволновался Гаврила. — Выбраться отсюда сможем? Только странно мне… Сроду не слышал о колодцах с подземными ходами… Ничего не нашел? Посмотри еще! Настоящий бес должен в темноте видеть лучше, чем днем!

— Ах да! — спохватился я. — Совсем забыл… Пошарив по карманам, вытащил свой фонарик.

Нажал кнопку и — хвала владыке адских пределов! — вспыхнул яркий сноп белого электрического света. Из сырой мглы проступило перепачканное грязью и копотью бледное лицо воеводина сына.

Гаврила ойкнул и скрылся в темноте. Я продолжал исследовать стены и скоро наткнулся на щель сантиметровой ширины.

— Щель, — прокомментировал я.

— Ура! — воскликнул детина.

— Чего «ура»-то? Сюда и мышь не пролезет… Хотя погоди…

Щель начиналась на уровне моей груди и вела влево. Затем вниз… Затем направо… Затем вверх… В общем, когда моя рука описала правильный прямоугольник и вернулась на то место, откуда начиналось движение, я понял — передо мной дверь. Правда, не имеющая ни ручки, ни щеколды, ни чего-нибудь еще, за что можно было бы потянуть.

— Попробуй толкнуть, — посоветовал наблюдавший за мной Гаврила.

Я навалился на дверь плечом. Она чуть поддалась, вернее, прогнулась — только и всего. Ощутимо скрипнули дверные петли.

— В другую сторону открывается, — определил я, вытирая пот со лба. — Надо бы чем-то подцепить… У тебя ножа нет?

— Нет, — посетовал Гаврила.

— И у меня…

Я обследовал карманы, нашел только зажигалку, колоду крапленых карт и раскрошившуюся сигарету. Плохо… Почему у меня нет привычки носить при себе перочинный ножик или хотя бы открывашку для бутылок? Маникюрные ножницы тоже помогли бы… Впрочем, откуда такой привычке взяться, если я в любой момент могу наколдовать себе и то, и другое, и третье. Точнее — мог…

— И про дверь на дне колодца никогда ничего не слышал, — бурчал позади Гаврила. — Наверное, купец Силантий, померший о позапрошлом годе от лихоманки дядюшка моей Оксаны, подземный ход провел из дома… Чтобы в случае нападения разбойников успеть сбежать со всей казной… Так ведь этот ход прямо в дом ведет, Адик!

— Сомневаюсь, — сказал я. — Ты же говорил, что колодец только в прошлом году пересох. Что же, Силантий от разбойников в исправном колодце спасаться намеревался? Я думаю, он существом сухопутным был, а не водоплавающим. Дверь здесь недавно появилась.

— А кто ж ее установил?.. — удивился Гаврила. — И куда она ведет?..

Ответов на его вопросы я не знал. Догадки строить было некогда. Я мучился с дверью, которая упрямо не желала открываться. Палец в щель не пролезал; пряжка от ремня — тоже.

— Рогом попробуй! — подсказал детина.

— Помог бы, — огрызнулся я, — чем гавкать под руку! Отсырела, сволочь, разбухла…

— Чем же я помогу?!

Я сплюнул с досады, но использовать рог всё же попытался. Сначала у меня ничего не получалось. Минут пять я сосредоточенно бодался с дверью, затоптал в пылу работы в грязь свою бейсболку, набил на лбу изрядную шишку и, рассердившись, топнул копытом в пол, подняв фонтан грязных брызг.

— Адик! — вскрикнул вдруг воеводин сын. — Погоди! Я придумал!

— Чего?

— Придумал! Придумал! Дай-ка мне бесовскую твою штучку…

— Какую?.. А, фонарик… Держи.

— Теперь отойди на шаг… Так. Наклонись… Голову пониже опусти. Не шевелись!

Я хотел было спросить у Гаврилы, чего это он задумал, но не успел. Детина натужно ухнул — и меня вдруг с чудовищной силой швырнуло на дверь. Честное слово, я решил, что колодец обвалился и одно из бревен заехало мне аккурат пониже спины… Только когда мои рожки с треском впились в отсыревшую древесину двери, я разгадал план Гаврилы. Больно было! Я же всё-таки не Ахмет Медный Лоб!

— Стратег хренов! — застонал я, тщетно пытаясь высвободить голову. — Мог бы и предупредить!

— Ты бы не согласился, — резонно ответил Гаврила. — Кому ж приятно, когда его по заднице сапогом?.. Зато теперь всё просто будет!

Воеводин сын приподнял меня обеими руками за поясной ремень и за воротник и, используя мое тело в качестве дверной ручки, довольно легко открыл дверь. Правда, чтобы выдернуть меня из древесины, усилий и времени понадобилось побольше. В ходе освобождения я чувствовал себя коренным зубом, выдираемым стоматологом-практикантом.

Наконец рожки освободились, я рухнул на Гаврилу, Гаврила — в грязь, но проход был открыт!

Мы поднялись на ноги. Из подземного тоннеля пахло гнилью и мокрыми грибами.