Беру тебя в мужья - [45]

Она знала, это — конец. Уже ничего нельзя изменить. Нужно просто с этим смириться. Так говорил разум, но не сердце.

По дороге они встретили Билла, который толкал тележку, груженную дровами для камина.

— Вы будто только что выкупались, — сказал тот, оглядывая их мокрую одежду. — Вам надо переодеться. О, Эми нигде не могла вас найти. Она велела передать, если я вас увижу, что мистер Салливан повез ее по магазинам. — Садовник ухмыльнулся. — Похоже, собираются устроить грандиозный обед!

Брент кивнул, давая понять, что принял сообщение к сведению, открыл дверь в дом и пропустил Клодию вперед.

Хорошо бы он ушел, подумалось Клодии, просто уехал, и все. Когда он рядом, я совершенно теряю голову. Хотя, возможно, мне разумно мыслить вообще не дано. Иначе я никогда бы не поверила тем небылицам, что преподнесла мне Хелен.

В доме было тепло, но Клодию била нервная, дрожь. Неожиданно Брент грубовато сказал:

— Послушай, если это тебя утешит, я тоже виноват.

Он снял плащ, стряхнул его, потом помог Клодии снять промокшую куртку. Почему он медлит, если так торопился уйти? — удивилась Клодия.

— Вспоминая о тех событиях, — продолжал Брент, — я думаю, что уязвленная гордость помешала и мне поразмыслить над твоими словами. Я психанул, ушел и не вернулся. До того дня я верил, что хорошо тебя знаю, ты всегда была такой открытой и щедрой во всем. Мне следовало бы догадаться, что ты не могла польститься на деньги. Но гордость гнала меня прочь и все эти годы удерживала вдали от тебя. Сейчас я могу понять, почему ты вела себя именно так, и потому принимаю на себя равную долю вины. Однако, несмотря на уязвленную гордость, я продолжал любить тебя, хотеть тебя, мечтать о тебе… Я смотрел на других женщин, а видел только тебя. Заставляя тебя выйти за меня замуж, я наказывал себя.

Когда я узнал, что твое поместье выставлено на продажу, меня неудержимо потянуло вернуться в эти места. Я был уверен, что ты, твой отец и эта потаскушка Хелен давным-давно уехали. И мне безумно захотелось узнать, как сложилась твоя судьба. Поэтому я думаю, что мы квиты. — Брент, хмурясь, смотрел на свитер Клодии, промокший в тех местах, где его не закрывала куртка, на ее потемневшие джинсы, прилипшие к ногам. — Тебе нужно снять эти мокрые тряпки и принять горячую ванну.

Разумно. Но если я приму это предложение, то к тому времени, когда выйду из ванной, его уже не будет. Разве он станет ждать? Клодия отрицательно качнула головой и прошептала:

— Я хочу…

Комната поплыла у нее перед глазами.

— В горячую ванну, — твердо повторил Брент. — Иначе ты сейчас упадешь в обморок.

Он поднял ее на руки и понес по лестнице, которая вела на второй этаж. А Клодия обвила руками его шею и прижалась к нему. Он, что, в самом деле хочет сказать, что любил меня все эти годы, как и я его?

Брент ногой толкнул дверь. Вот, значит, где он спал в прошлую ночь. На полу лежал открытый чемодан, на спинке кресла висел костюм, в котором Брент приехал.

Дверь в ванную комнату была приоткрыта. Брент усадил Клодию на скамеечку у стены и склонился над ванной, чтобы наполнить ее.

— Почему ты вдруг решил, что наш брак не удался? — сказала Клодия ему в спину. — Даже Рози не может тебя остановить…

Брент резко обернулся, выпрямился и хрипло произнес:

— Предлагая этот брак, оговорив всяческие условия, я думал, что смогу с этим справиться — ради нашего ребенка. Мне хотелось, чтобы у Рози были отец и мать… Но я уже тогда знал, что если хоть раз поддамся искушению и коснусь тебя, то снова окажусь на дыбе. А я там уже побывал… Ты измучила меня. Я не хочу снова пройти все круги ада.

Как ты думаешь, почему я прервал наш так называемый медовый месяц? Потому что испугался, что он станет реальным. Я держал тебя в своих объятиях, и как же я тебя хотел! Хотел черт знает как! Я завез тебя в «Уиллоу-коттедж» и попросту сбежал. Кстати, я поручил моим адвокатам разыскать похищенные твоим мужем деньги — они оказались в Швейцарии, и вчера мне сообщили, что их по постановлению суда удалось вернуть. Они твои.

Затем я вернулся, и, видишь, что из этого получилось? Я затащил тебя в постель. Это было самое худшее, что могло случиться при тех обстоятельствах, как мне тогда казалось. Один Бог знает, до чего же больно оказаться в руках женщины, которая лишила меня моего ребенка, которая клялась, что любит меня, а сама, не моргнув глазом, вышла замуж за кого-то с «лучшим» будущим! Поэтому я опять бежал от искушения.

Брент начал снимать с нее одежду, и Клодия увидела, что его руки дрожат. Сердце ее затрепетало.

— Должно быть, я плохо соображаю… — прошептала она. — Ты говоришь, что все еще хочешь меня, как тогда… так же сильно… и… — она осмелилась сказать это вслух, — все еще любишь меня?

— Я отвечу тебе, если ты поклянешься, что все твои слова там, на пляже, были правдой.

— Что я любила тебя и никогда не переставала любить? — Клодия подняла на него полный любви взгляд, на ресницах ее блестели непролитые слезы. — Клянусь жизнью нашей дочери!

— Вот теперь я тебе верю! — От волнения голос Брента сел. — Я люблю тебя больше, чем ты думаешь, и не собираюсь уступать тебя простуде или чему-нибудь похуже, — с этими словами он приподнял Клодию и опустил в воду.