Бертолетова соль агентуры глубокого укрытия - [67]

об этом спрашивает?

Внимательно оглядел её загадочную внешность. Пыл вожделения всё возрастал.

Он добивался прикосновения к ней столь долго, что цель превратилась в смысл и потеря её как

цели, грозила потерей всего смысла вообще.

Бред.

Он знал, что душе верить нельзя.

Откинувшись в кресле, продолжал рассматривать её выпуклость, манящую как огонь маяка

стаю махаонов.

Но он не стая. Он один. Это главное его достижение – быть самим собой, а не стаей.

А она всё же манит. Почему? Почему он – не она. Ему захотелось стать ей. Странно. Он не

может быть ей, это невозможно, но чувству невозможность не помеха. Стать ей? А дальше?

Нет, надо вначале прикоснуться и исполнить желание, бившее через край, вожделительным

фонтаном чувств, переполнявших душу до степени безумия.

Уффф…

Закурил и продолжил наблюдение.

А что же в ней такого? Что? Почему он потратил всю сознательную жизнь, что бы добраться до

неё? Если он станет так жечь себя, то любовь, нет огненная страсть! убьёт в нём всё

осмысленное, стремящееся лишь к ней и душу умертвит, пренебрегая плотью. Зачем! Зачем

жестокость дней

Пронизанных бесчувственным страданьем

В последний миг пытается убить

То, что не умертвилось ночами страстными

В мечтаньях о Тебе!!!

Нет, так не пойдёт.

Потушил сигарету.

Сумасшествию он не поддастся. Слишком долго разум в холоде рассудка пребывал. Он видит

цель.

Она уже пред ним

Недвижимостью факта существует

И непорочность чувств не омрачит ничто

Во тьме озлобленно его любовь пытаясь

Стереть как файл! компьютерной души!

Ха-ха-ха-ха!!! Неет, не удастся!

Друзьям Сатана мне втереть мозги!

Но всё же она прекрасна своей законченностью формы, так чувственно хранящей содержание, подобно Церберу храня вход в лабиринт души, иль не души, но разница какая? тому кто

уравнения презрев, откинул ориентировку плоти, зовущей вниз, на дно, в пустыню

беспросветной тьмы.

Посмотрел на часы и монитор. Вышел на необходимый сервер и, набрав пароль, убедился, что

все данные на месте. Облегчённо вздохнул и, протянув руку, снова оглядел её.

Чем объяснить любви порочность, которая плюет

На все границы, устанавливая право

Самой себе творить безумья мир

В котором пребывая как в нирване

Совокупляется

Не знаю я, – подумал он. И выключил компьютер как помеху

Общения. Цена которого не взвешена

На калькуляции реестров

Тупого прожиганья дней

Ха-ха-ха-ха!!!

Но я пришел своим путём

К тому, куда стремились миллионы

Отчёт себе не отдавая в том

А я отдал, и я Господь

Отныне над собой

Но и не только!

Точка кипения чувств пронзила душу и тело. Всё ушло в туман небытия. Она оставалась перед

ним в непорочной чистоте. Её никто не трогал! Никогда! Но я сумел преодолеть преграды, и

путь найти сквозь лабиринты тьмы, - подумал он, вздохнув. Всему начало есть. Да будет свет!

«Подъезд» закончился. Субдоминирующий аккорд впрыгнул в доминанту и тонически

разрешился.

Он коснулся её.

Большая кнопка красного цвета при нажатии легко ушла в плоскость пульта, на котором мерцал

дисплей с введённым кодом. Система наведения мгновенно переориентировалась в

целенаведении, блокируемая внедрённым вирусом. Стратегическая ядерная субмарина, с

мёртвым экипажем на борту, исключая командира, глухо застонала и выплюнула из себя

твёрдотопливную ракету с десятью ядерными боеголовками индивидуального наведения

49.

"Уффф!.. Кгоооооо..." Ракета, вынырнув из океана и освободившись из темницы стартовой

шахты, стала набирать высоту, уходя в стратосферу. Её искусственный интеллект, почувствовав

воздух свободы, ощутил прилив синтетического адреналина. По кристаллам электронного мозга

с терагерцевой скоростью мчались импульсы, анализируя состояние всех бортовых систем.

"Ххгаа!" - отлетела первая ступень. Ядерная боеголовка, ощутив возбуждение и прилив

электронного эксгибиционизма, кокетливо и изящно, с небольшой микропаузой, запустила

двигатель второй ступени и через несколько секунд влетела в стратосферу. Затем, достигнув

первой космической скорости, вырвалась на орбиту и, как звездный орёл, зорко вгляделась в уже

хорошо видимую цель.

Свобода пьянила и превращала весь мир в крошечную часть себя.

Перекинувшись шифрованными сигналами с военными спутниками, стремительно понеслась

вперёд.

Боеголовка мчалась по континууму свободы.

А поскольку она являлась частью Единого, то между подобными частями возник, как обычно

случается по закону субстрата, взаимный процесс совокупления в едином информационном

поле.

- Как там Земля? - спросил боевой американский спутник, шедший на параллельной орбите.

- Чёрт, как хорошо на свободе! - ответила боеголовка. Продолжила: - Не знаю как там Земля. Я

была в камере и в воде. Десять лет одиночества! Это как, по-твоему?

- Плохо, - ответил спутник. - Но каждому - своё! Мне крутиться здесь как идиоту, почти

вечность. А ты уже домой, на Землю.

- Да в гробу видала я эту Землю! - Добавила: - Но должность обязывает.

- Узнаю по акценту, - сказал спутник. - "Дженерал электрик". Такие частотные обертоны в

голосе формируют только там.

- Да, "Дженерал электрик", - и горжусь этим!

- У тебя очень приятный, тихий и нежный голос, - шепотом проговорил спутник. - Ты на меня

действуешь завораживающе. Никакого лишнего шума, никакой телеметрии, только космос - и