Берсерк забытого клана. Книга 8. Холод и тьма Порубежья - [51]

Остапий отсутствовал около получаса, в общей сложности, а когда новоиспечённый инспектор появился на пороге теплушки, то сразу приковал всеобщее внимание. Друзья, ожидавшие его, несказанно удивились и было чему.

Ватажник гордо выставил ладонь в жесте, призывающим повременить с вопросами и изящным движением продемонстрировал револьверы, с толстенькими наствольными трубками. А, исполнив это, он воззрился на товарищей, мол, ну, как я вам?

– К-х, кх-м! – Ефим подкрутил ус и вскинул бровь, отреагировав первым. – Вижу-вижу, что вы, уважаемый Остапий, с удачею к нам возвернулись-то, – высказал он очевидное с нотками похвалы в голосе. – Однако ж, что-то да пошло не в ту стезю, поначалу-то в переговорах с конём? – добавил он замечание, осмотрев одежду на спине Сивого, когда тот прошёл рядом и уселся на лежанку.

Ватажник откинулся на стенку вагона и облегчённо выдохнул.

– Фу-хх… Ну, коли уж я утаить не могу, то расскажу, как всё происходило-то, – начал он, отметив ухмыляющиеся лица.

– Господин Остапий, а что у вас со спиной? Хи-м! – прыснула в кулачок Элеонора.

Сивый нервно заложил руку за спину, в попытке отыскать и пощупать полученный урон для его оценки. Предсказуемо не смог дотянуться, из-за неудобства расположения дыры, и при этом чуть не выронил револьверы, добытые с неким трудом.

– И об этом, я тоже поведаю, – не смутился Сивый и положил добытые револьверы себе на колени. – Минутку терпения и… Э-мм… Это, Барри, подай-ка мне кружечку с игристым, будь милостив, – он протянул руку к партнёру и другу. – Благодарствую!

Приняв поданный напиток из рук здоровяка, Остапий окинул взглядом вагон с культурно отдыхающей молодёжью, принявшей его возвращение обыденно. Ведь они не были в курсе деталей его выхода из теплушки.

Гордый ватажник залпом выпил всё содержимое кружки, крякнул удовлетворительно и приготовился к рассказу о преодолённых терниях на своём пути к вожделенному вооружению Феликса.

– Поговаривали как-то, м-да, люди, умудрённые жизненным опытом, – начал он слегка издалека, и очень серьёзным тоном. – Да-а… Поговаривали они о вкусовых предпочтениях лошадей, у коих характер скверный. Так вот, из-за жизни нервной, с риском военным связанной, любят лошадки расслабиться. Угу! Почитай, как люди прямо, – сделал он заявление, больше похожее на застольную байку или шутку.

– Интересно, а где же вы слышали такое? – не удержался Ефим от сарказма, так как почти догадался куда клонит Сивый. – Сдаётся мне, что шутку злую над вами учинили, рассказчики-то…

– Да не! – отмахнулся ватажник, состряпав выражение отрицания самой такой мысли. – Умудрённые же люди-то рассказ вели, – парировал он. – Авторитетные сидельц… – Сивый осёкся и дёрнул рукой, желая прикрыть рот, но быстро поправился. – Сидели мы, как-то, э-ээ, в харчевне одной, за жизнь разговоры разговаривали. Ну вот, Ефим, ну не перебивайте же, – эмоционально попросил он старого солдата.

Дед Ефим внял его просьбе и организовал всем ещё по порции игристого, что было воспринято с радостью. Да и слушать продолжение гораздо интереснее, когда есть чем поддержать настроение.

– Продолжай, мил человек, продолжай, – подбодрил Ефим Сивого, похлопав по плечу. – Не стану боле отвлекать-то, да от задушевного-то.

– Н-да, так вот, – ватажник глянул на солдата с одновременным кивком благодарности. – Промелькнуло тогда популярное средство для снятия стресса лошадиного… Э-ээ… Конного… – он понял, что не очень ясно выразился и попытался поправиться.

Претерпев неудачу в своём рвении ясного изложения, Сивый махнул рукой.

– Ну, вы поняли, – высказал он и глянул выжидаючи на господ и Барри.

– Поняли, всё мы поняли, – подыграла ему Элеонора, едва сдерживая порыв смеха.

– И надо-то, всего-то-навсего, хлебушек смочить напитком благородным! – огорошил всех Остапий. – Да и угостить коника! Чево я и исполнил со всем старанием, прежде чем войти в конюший вагон, да и к стойлу Братанскому приблизиться… Э значится… – перешёл он к изложению деталей сложнейшей операции.

– И-и-и? – хором отреагировали благодарные слушатели.

– И нет там никого! – Сивый создал выражение изумления. – Я и прошёл в стойло-то, – пояснил он свои дальнейшие действия. – А вот когда взялся за вещи-то, ну… Нашего благодетеля, господина-то, Феликса, то по-первости очень ошибся с выбором поклажи, – Остапий расстроено пожал плечами. – Схватил я странный свёрток, а интересно же, что тама. Взял, да и сунул руку-то! Как вдруг! – он продемонстрировал красную ладонь. – Ошпарило меня дюже сильно книжицей странной, со знаками замысловатыми на кожаном окладе с застёжкою. И как я только с испуга отшатнулся, то… – ватажник сыграл лютую досаду красочной пантомимой. – То ноженьки мои вверх взлетели и опору-то потеряли. Дыхание злое я услышал, и что-то меня трясонуло, впридачу-то… – он остановился в повествовании и уставился в пол, вспоминая нелицеприятные детали.

Друзья уже откровенно заулыбались, а Элеонора плотно прикрыла рот ладонью, будучи не в силах унять приступ хохота.

– А дальше? Дальше то, что? – выдавила из себя вопрос молодая княгиня.

– Повезло мне, – созрел с продолжением Сивый. – Не подвели рассказчики авторитетные! – состряпал он наставительное выражение персонально для Ефима, не верящего и сомнение высказавшего в самом начале рассказа.