Бермуды - [18]

– На девяти тысячах пятьсот тридцать второй береза усохла. Он жаловался мне: «Газету некогда почитать – работы непочатый край», – улыбнулся Арнольд.

– Дальше, – потребовал Свенсен.

– Однажды по делу он ехал в Харьков и оказался в купе с дамой, – рассказывал мне Граф. – Больше пассажиров не было. Дальше – цитирую. «Вел я себя подчеркнуто сдержанно и холодно, всячески давая понять даме, до какой она мне феньки. И что ты думаешь, несколько часов она меня доставала, как я отношусь к Мандельштампу и читал ли я «Ювенильское море» Платонова. Набивалась, чтобы я ее трахнул, понятное дело. Но я гордо сказал – ты подо мною не будешь смотреться». Чем пополнил мировую сокровищницу крылатых выражений.

У него были четыре официальные жены. Детей он не считал и не интересовался ими, понимая, что они – неизбежное зло процесса. И только потому, что Граф перебирал харчами, его рекорд побил Косой. Тот вообще, говорят, был животное. Пацаны рассказывали, как его однажды спросили, а смог ли бы тот заняться любовью с козой? Косой самую малость подумал и ответил. Смог бы, но ее нужно одеть в черные чулки. Вот таким козлом был Косой.

Рассказ Арнольда прервали. Появились новые, чистые, распаренные гости – пришел уже знакомый шведам Петрович с прилипшим к шее березовым листком и незнакомый мужчина с развитым торсом и обильным волосяным покровом, рвавшимся наружу из-под халата.

– Какие люди! – радостно приветствовал гостей эмоциональный Серега.

Петрович по-деловому разгружал кульки. На столе еще появились две бутылки водки и восемь бутылок пива.

– Не маловато купил? – иронично спросил Опанас Охримович.

– Она легкая, видишь – написано «Лайт». Можно пить с шести лет, – успокоил Петрович.

Свенсен пьяно улыбнулся и одобрительно кивнул головой.

– Друзья, познакомьтесь, – представил Арнольд гостя.

– Коляныч, – представился волосатый мужчина, пожимая руки.

Достал из халата бутылку коньяка и лимон. Петерсен принюхался, от халата исходил аромат травки. Он посмотрел в глаза Колянычу. Тот отреагировал просто: «Не вопрос, сейчас выпьем и забьем косячину».

Петерсен по интонации понял, что сегодня он попыхтит. И подсел ближе к Колянычу. Налили и выпили обновившимся составом. На небосклон вылезла первая звезда.

– Нам пора, – скомандовал Коляныч.

Петерсен тоже встал. Арнольд Израилевич все понял и попытался остановить Коляныча.

– Коляныч, они иностранцы, Что подумают о нас?!

– Витаминович, – перебил Коляныч, – все будет прилично.

Пьяный Юхансен вдруг обратился к собравшимся на шведском языке:

– Я сейчас спою вам сагу о том, как Фригг губит конунга Гейрреда – любимца Одина.

И запел. Растроганный Петро Петрович пригласил хоккеиста к себе в гараж.

– У мене там баян.

Непостижимым образом Юхансен всё понял и тоже поднялся.

Вовчик, Опанас, Арнольд подхватили спавшего неподвижного Свенсена и понесли в гараж Израилевича.

Вторник прошел содержательно и заканчивался для шведских друзей в среду.

А в это время Петерсен, покачиваясь, рассматривал надпись на воротах гаража. Надпись гласила: «Глобалистам, фашистам, империалистам, педерастам, коммунистам вход запрещен!»

Коляныч растворил двери. Петерсен остановился, как вкопанный. Если бы он очутился сейчас в публичном доме, где-нибудь в Бангкоке, так бы не удивился. Он даже временно забыл о «драпе», ради которого они с Колянычем и покинули приятное общество. Открывшееся пространство гаража занимали корабли. Старинные и современные. Гражданские и военные. Перед Петерсеном открылась история цивилизации. Впечатление усиливали живописные полотна на морские темы. Экспозиционным центром был портрет гросс-адмирала Тирпица, написанный немецким художником Фрицем Эрлером. Под портретом – несколько пожелтевших фотографий в рамках под стеклом, изображавшие два линкора-близнеца «Тирпиц» и «Бисмарк». Еще ниже располагался полутораметровый макет линкора «Бисмарк», перед носом и за кормой которого на невысоких подиумах лежали ракушки и морские звезды.

– Проходи, – пригласил Коляныч.

Петерсен, потоптавшись, робко вошел в храм кораблей.

– Пойдем, покажу – есть несколько ваших.

Коляныч ознакомил гостя со шведской частью экспозиции. В нее входили шнекер, драккар, сильнейший в мире броненосец береговой охраны «Сверидж» и крейсер «Готланд».

– Теперь пошли наверх, – скомандовал хозяин.

Проходя мимо портрета Тирпица, Коляныч показал гросс-адмиралу дулю. Петерсен, не зная, как себя вести, поприветствовал немца кивком головы. Поднявшись на веранду, Петерсен от увиденного обалдел еще больше. Вся веранда была засажена коноплей, но почему-то украшена елочными игрушками – стеклянными лимонами. В углу – пара кресел, журнальный столик, на тумбе – телевизор Sony. К экрану приделаны укороченные автомобильные дворники.

– What is this? – указывая на телевизор, спросил Петерсен.

Коляныч, накрывавший на стол, равнодушно объяснил:

– Нервы у меня слабые. Показывают, к примеру, начальство, министра, скажем. Я плюю ему в морду.

– Ministr, – обрадовался знакомому слову Петерсен.

Коляныч включил телевизор и смачно плюнул на экран. Потом включил дворники, они растерли плевок.

– Без этого нельзя. Попробуй посмотреть сессию парламента без дворников. Никак нельзя.