Бермудский треугольник любви - [55]

ТЕНОР: Человек слаб и грешен, говорит нам Чивер, но желание лучшего никогда не умирает в нём. Каким-то образом его персонажи находят выход из бездны отчаяния и одиночества. После смерти старого Уопшота сыновья обнаруживают записку с наставлениями им: "Никогда не занимайся любовью, не сняв штанов… Пиво на виски — слишком много риска… Держись прямо. Восхищайся миром. Цени нежную любовь женщины. Полагайся на Господа". А недобрую богатую родственницу Джустину постигает кара: куратор из музея Метрополитен объявляет ей, что полотна Тициана и других итальянцев, которыми она так гордилась, являются подделкой. Но автору этого мало: он насылает на замок старухи пожар и сжигает его дотла.

БАС: Во время чтения романа я продолжал недоумевать, каким образом эта разваливающаяся конструкция могла завоевать успех у читателя, получить Общенациональную премию за лучшую книгу (1958), принести автору членство в престижном Институте искусства и литературы. И лишь в главе 34-ой я нашёл возможное объяснение. Сто лет спустя после войны за освобождение негров в Америке 20-го века началась скрытая гражданская война за освобождение от клейма позора адептов однополой любви. Среди образованных людей всё сильнее нарастало стремление защитить гомосексуалистов от гонений, помочь им обрести человеческое достоинство. В главе 34-ой с большим сочувствием описаны гомосексуальные порывы, пережитые Коверли Уопшотом, а потом — и его отцом. "В том, кто любит, нет места для глупости и злобы", — говорит Уопшот-старший. Мне кажется, роман Чивера вынесло к славе таким же ветром, каким в своё время была вознесена "Хижина дяди Тома".

ТЕНОР: Действительно, в начале 34-ой главы автор честно предупреждает, что в ней речь пойдёт о гомосексуализме и предлагает тем, кого это не интересует, пропустить её. Так прямо коснуться этой темы до Чивера посмел только Джеймс Болдуин в книге "Комната Джованни", но её действие разворачивается во Франции. Когда молодая жена оставила Коверли Уопшота, он чувствовал себя очень одиноким. И ухаживания молодого начальника, его приглашение отправиться вместе на десять дней в Англию взволновали его. "В его глазах мир должен был быть таким местом, в котором подобный порыв не подвергался бы осуждению". Но секунду спустя он представил себе, как, поддавшись порыву, он утратит любовь всех прелестных женщин, которых ему предстоит встретить в жизни, и отшатнулся от соблазнителя. Спору нет, невидимая гражданская война продолжается и в наши дни, и в ней по-прежнему можно погибнуть, как это убедительно показано в фильме "Горбатая гора".

БАС: Соблазны кинематографа не миновали Чивера. Он боялся Голливуда, он видел череду писателей, чей талант был размыт служением целлулоидному идолу. Но безденежье донимало так сильно, что в конце 1960 года он принял предложение киностудии Фокс писать адаптацию романа Лоуренса "Пропавшая девушка". Оказавшись оторванным на шесть недель от семьи, он задыхался от одиночества в роскошном номере гостиницы в Беверли Хиллс и счастлив был встретить старого знакомого по Дому творчества в Яддо. В дневнике появилась запись: "Провёл ночь с К. К чему это может привести? Может быть, грех произошёл от стечения обстоятельств. Ведь это случалось всего три раза в моей взрослой жизни. Я знаю свою неуправляемую натуру и пытаюсь удерживать её рамками творчества. Искренне надеюсь, что это не повторится… Надеюсь, я не принесу боли тем, кого люблю".

ТЕНОР: Страх разоблачения преследовал Чивера всю жизнь. Но в конце 1950-х гомофобия в стране поднялась на новую ступень. В штате Массачузетс однополая любовь считалась "отвратительным и постыдным преступлением против природы" и каралась тюремными сроками. Коллега Чивера по Совету управляющих колонии Яддо, профессор Арвин, попал в тюрьму за то, что у него нашли порнографические открытки гомосексуального характера. Семнадцатилетняя Сьюзен спросила у отца, как это могло случиться и почему этих людей преследуют так жестоко. Он не нашёл, что ответить, и вышел из комнаты сердитый и подавленный.

БАС: После рождения третьего ребёнка арендованный домик в окрестностях Нью-Йорка стал тесен семейству Чиверов, и решено было переезжать. Городок Оссининг на левом берегу Гудзона привлёк их внимание своими живописными улочками, обвивавшими прибрежные холмы. Вопрос, как всегда, упёрся в деньги. С конца 1940-х Мэри получала каждый квартал небольшие суммы из наследства, оставленного ей умершей бабушкой, но гордый супруг отказывался принимать эти деньги для хозяйственных нужд. Теперь накопленные десять тысяч пошли на уплату аванса, и в начале 1961 года семья вселилась в двухэтажный дом, окружённый вязами, имевший посреди участка пруд с игрушечным домиком для уток, фруктовый сад, луг и живые изгороди из тиса. Мэри была счастлива, а Джон говорил, что выплаты банку заставят его в течение ближайших двадцати лет писать по рассказу в неделю, а вечера тратить на сочинение пьес и сценариев.

ТЕНОР: Несмотря на расширение жизненного пространства, миру не суждено было установиться в семье. Подросшая Сьюзен больше не обливалась слезами, слушая попрёки отца, а отбривала его репликами, отточенными в долгой семейной войне. "У тебя в разговорах всегда звучало только две струны, — говорила она. — Одна — история наших предков, другая — твоё детское чувство удивления перед миром. Но теперь обе струны порвались." Или: "Ты говоришь не то, что думаешь, и думаешь не то, что говоришь". Когда в доме гостил её друг-студент, Чивер следил, чтобы они спали в разных комнатах, требовал, чтобы не обнимались на диване в гостиной.