Беркут - [3]
Машина подъехала к чинаре и остановилась. Так вот куда везли кирпичи: новую супу будут делать!
Когда мы помогли разгрузить машину и она отъехала, Рахмат отвёл меня в сторону.
— Ты не уходи домой. Дело есть, — сказал он тихо.
— Какое ещё дело?
— Знаешь, книга Салим-ата, наверное, упала в яму.
— Откуда ты взял, может, он её потерял в другом месте?
— Нет, — покачал головой Рахмат. — Помнишь, когда он подошёл к супе, на уцелевшем краю стояли чайник и пиала? Значит, он оставлял здесь и книгу. Не найдя книги, он подумал, что потерял её где-то в другом месте. Сказал же твой папа, что стар уже Салим-ата. Ведь правда стар! Вот он и забыл!
— Ве-ерно, — протянул я удивлённо и подумал: «Как это не пришло мне в голову? Вот ведь Рахмат до всего додумается!»
— Раз-два, и выкопаем книжечку! — сказал я. — Где твоя лопата?
— Ха, лопата! — фыркнул Рахмат. — Придумаешь же такое! «Раз-два»! Тут особая осторожность нужна… Это книга поэта-героя. Она, может быть, одна-единственная на весь мир. А ты — «лопата»!
Я промолчал. Ну что с ним спорить! А потом ведь… он прав.
Мы подошли к супе и стали осторожно разбирать обломки. Когда вытащили все крупные куски, Рахмат наполнил тюбетейку землёй и протянул мне. Я передал ему свою шляпу. Дело пошло веселее.
Мы провозились часа три. Я уже сомневаться начал, и Рахмат тоже, когда вдруг показался уголочек книги. Мы её тихонько извлекли, очистили от земли, пригладили помятые листы.
На душе стало легко и радостно.
— Пошли отнесём деду книгу, — сказал Рахмат. — Ты возьми халву, а я понесу книгу.
— А что мы ему скажем?
— Лучше всего, конечно, рассказать всё, как было. Я сам извинюсь перед ним. И ещё я его буду просить, очень-очень просить, чтобы теперь он жил у нас. Как ты думаешь, он согласится?
Рахмат посмотрел на меня с такой надеждой, будто всё зависело от меня.
— Конечно, согласится, — сказал я.
Я почему-то был уверен, что Салим-ата непременно переедет к ним, если Рахмат будет просить его об этом. Очень-очень.
Очкарик
Солнце светит ярко. Светит, но совсем не греет. Осень, ничего не скажешь…
Я сижу на плоском камне у нашей калитки. Он давно здесь лежит. Папа говорил, что меня ещё на свете не было, когда камень лежал здесь.
Я люблю сидеть на этом камне. Летом к нему не притронешься — до того горячий, а сейчас он чуть тёплый. Ничего не скажешь, осень…
Листья на яблонях и урючинах жёлтые, как лимоны. Они срываются с веток и, шелестя, падают на землю. Если проедет машина, они будто оживают и кидаются ей вдогонку.
Высоко в небе, каркая как оглашенные, летают вороны. Они кружатся над орешиной, которая растёт в соседнем дворе. Хозяева не все орехи сняли, оставили немного и воронам — вот они и пируют.
А хозяева эти, высокий мужчина и маленькая светловолосая женщина, почти и не жили здесь. В доме осталась старуха. Рахмат говорит, что это мать высокого мужчины. А мужчина с женой будто бы уехали в командировку.
— Они, кажется, геологи, — сказал он, — с рюкзаками за плечом ходят по горам, пустыням и тайге, ищут нефть и всякие металлы.
Интересная у этих геологов жизнь. Любой может позавидовать. Вот бы нам с Рахматом стать геологами! Уж мы-то нашли бы всё, что полагается…
— Эй, Мурад!
Это, конечно, Рахмат. Его голос можно и во сне узнать. Я нехотя обернулся. Рахмат стоял, наполовину высунувшись из своей калитки, и знаками подзывал меня.
— Чего тебе? — крикнул я с места.
Всё-таки хорошо сидеть на этом камне, который намного старше тебя и который чуть-чуть нагрелся от солнца. Вставать не хотелось.
Рахмат делал какие-то знаки и ухмылялся.
— Иди быстрее, иди… Хочешь посмотреть цирк? Там настоящий цирк!
Он схватился за живот и скорчился от смеха.
— Где цирк? Какой цирк?
— Иди, сам увидишь…
Рахмат продолжал дёргаться от смеха, как заведённая игрушка. Я подождал немного, пока он успокоится.
— Показывай давай, чего же ты…
— Идём, сейчас увидишь.
Мы вошли во двор.
— Подожди, — бросил мне Рахмат и забежал в сарай.
Оттуда он вышел с лестницей, под тяжестью которой согнулся пополам. Рахмат натужно сопел и кряхтел, но дотащил лестницу до дувала, приставил её и с таинственным видом полез вверх. Я с удивлением наблюдал за ним.
Рахмат уселся на дувале, лихо сдвинул набок тюбетейку.
— Эй, девица-красавица! — заорал он, перегнувшись в соседний двор и гримасничая. — Красавица, как вас зовут?
Ну, это уж слишком! Рахмат решил подшутить надо мной, только из этого ничего не выйдет. Я-то знаю, что геолог с женой уехали, и дома осталась одна старуха, и никакой «красавицы» там нет. Конечно же, Рахмат решил просто разыграть меня. Ну и пусть ломается.
— Глянь на меня, красавица, и за один твой взгляд я подарю тебе целую охапку усьмы, чтобы ты брови себе насурьмила!
Рахмат отколупнул от дувала кусочек сухой глины и кинул в соседний двор. Довольно хихикнул. Мне почудилось, что за стеной кто-то ходит. Я прислушался. Кто-то и впрямь тоненьким голоском крикнул Рахмату:
— Перестань сейчас же!
Рахмат обернулся ко мне и лихо подмигнул. Вот, мол, видишь, всё правда, а ты не верил.
Теперь я с ещё большим удивлением посмотрел на него. Это верно, что Рахмат терпеть не мог девчонок, но откуда взялась девочка в соседнем дворе?
