Беркут - [13]

— Кто он?

— Как кто? Беркут!

— Разве в клетке был беркут?

— Конечно. Вообще, это не беркут, а настоящий самолёт. Во всём кишлаке такого нет.

— Скажи, Джуракул, а ты видел? Он прилетел обратно?

— Не видел, но куда же он денется? — удивился Джуракул. — Он же приручённый. Обязательно вернётся к своей клетке. Не веришь — пойдём посмотрим.

— Бабушка не пустит.

— Почему?

— Опасно, говорит, по солнцу ходить.

— Подожди, — бросил Джуракул и исчез в кухне.

Немного погодя он выскочил обратно.

— Айда! — сказал он весело. — Разрешила.

Я схватился за шляпу.

— Только на холодке играйте, хорошо, Джуракул? — крикнула бабушка вслед.

— Понятное дело, — ответил, не оглядываясь, Джуракул. — Дураки мы, что ли, на солнце играть.

Мы вышли на улицу. Солнце спряталось за тополя. Бледные листья безжизненно свисали с веток. У реки лениво бродило несколько коров. Через мост проскочила машина, немного проехала и свернула налево.

— Новая, — сказал Джуракул. — Недавно наш колхоз получил. Если бы она пошла сюда, мы бы разочек прокатнулись. Ну ладно. Ты подожди здесь, сейчас я приведу нашу машину.

Через секунду он вывел «машину» — своего зеленовато-фиолетового осла.

— Подержи-ка, — сказал он и кинул мне поводья. Потом присел, важно подвернул штанины до колен. — Теперь можно ехать.

Он отошёл в сторону, разбежался и, подпрыгнув, ловко взлетел на спину осла. Потом кое-как взобрался я и чуть не свалился, потому что осёл сразу рысцой припустил к речке.

— Видишь, вторая скорость! — восторженно заорал Джуракул. — Не осёл, а вертолёт. И притом не простой, а учёный. Как только подойдёт к дому Дадавой-ака — стоп, на месте тормозит ножными тормозами. Потому что там его часто кормят.

— Дадавой-ака — это…

— Да, да, тот самый, что уши тебе хотел оторвать. У него и дочка есть. Такая злючка, знаешь, будто её всё время комары кусают.

Он засмеялся и затянул не своим голосом песенку:

Я бродил среди скал,

Я в снегах замерзал,

Но всегда в трудный час

Ты, как друг, помогал.

Огонёк, огонёк!

Джуракул пел и болтал ногами, точь-в-точь Ходжа Насреддин в кино. Потом он перестал петь и начал хохотать.

— Ты чего это? — дёрнул я его за рукав.

— Не бойся, не над тобой. Утром, когда ездил на станцию, смотрю, сидит на берегу эта Джамиля, дочка Дадавой-ака, и бельё полощет. Соскочил я с осла, подкрался да ка-ак гаркну! Она — шлёп в реку! Это она с испугу.

Джуракул схватился за живот и затрясся. Осёл, как по команде, пошёл быстрее.

Потом Джуракул рассказал о том, как выменял на двух голубей своего осла. Посмеялся, что мальчишка этот, хозяин осла, каждый день бегает к нему, просит вернуть.

— Но я сказал, что уговор дороже денег.

И Джуракул опять схватился за живот.

Ещё он рассказал, что умеет нырять в реку с самого высокого дерева, что может даже в темноте спелый арбуз отыскать.

— Если хочешь, и тебя могу научить, — сказал он и опять захохотал.

Тут наша «машина» резко притормозила.

— Я же говорил тебе, что это учёный осёл, — сказал Джуракул и заорал: — Джамиля! Эй, Джамиля!

— Чего тебе? — донёсся из-за дувала сердитый голосок.

— Волоки корм. Моему ослу кукурузных початков захотелось.

— Что я тебе, прислуга, что ли? Вот выпущу Алапара, он тебе и твоему ослу ноги перегрызёт.

— Видишь? — повернулся Джуракул ко мне. — Страшно вредная девчонка. Рассердится — и волкодава может напустить!

Джуракул немного подумал и спрыгнул наземь.

— Ты погоди, — сказал он, карабкаясь на большущий тал.

Я с удивлением наблюдал за ним, не понимая, в чём дело. Понял лишь тогда, когда он развязал верёвку, протянутую во дворе от тала.

— Поехали! — завопил Джуракул и свистнул.

Бельё, развешанное на верёвке, взмахнуло крыльями и исчезло за дувалом. Со двора донёсся тоненький плач девочки.

— Ты зачем это сделал? Человек ведь трудился, стирал, а ты…

Я сполз с осла и подошёл к Джуракулу.

— Ты… ты нехорошо поступил.

— Подумаешь! — отмахнулся он. — Небось не похудела бы, если бы вынесла немножко корма.

— Это её дело. Захочет — вынесет, не захочет — нет.

— Так ты, значит, против меня, да? А я, дурак, из-за тебя старался.

— Из-за меня?

— Ну да! Кто выпустил беркута? Ты. Кто сидел у бабушки и страдал? Ты. Кто пожалел, решил успокоить тебя? Я! — Он хлопнул ладонью себя по лбу. — Я, Джуракул!

Мне не удалось ответить: скрипнула калитка и на улицу высунулась Джамиля.

— Беркут домой прилетел, — сказала она, — вон, в клетке сидит.

Джуракул сразу расплылся в довольной ухмылке.

— Я же знал! — воскликнул он. — Пойдём, Мурад, посмотрим? Джамиля, Алапар-то твой на привязи?

— Заходи, не бойся, — сказала Джамиля и пропустила его.

Я шагнул за ним, но калитка с треском захлопнулась перед самым моим носом. Я в растерянности остановился: «Чудеса! Обидел эту Джамилю Джуракул, а она наказывает меня!»

— A-а, попался теперь?! — донёсся со двора ликующий возглас.

Мне было очень интересно знать, что там происходит. Я нагнулся к щели.

Джуракул стоял недалеко от калитки. У ног его лежала огромная безухая собака. Пошевельнётся Джуракул — она тут же рычит страшным голосом.

— Не вздумай бежать — без ног останешься, — пригрозила Джамиля.

— Брось шутить. Убери эту штуку, я уйду.

— Я не собираюсь шутить. Держи! — Джамиля протянула ему мешок. — Собирай бельё и клади в мешок.