Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги - [28]

Между прочим, ничего оригинального в приеме этом не было: он описан еще в Ветхом Завете. Нечто подобное проделал пару тысячелетий назад царь иудейский Давид, пославший на смерть своего военачальника Урию, дабы завладеть его супругой Вирсавией.

К чести Бориса Абрамовича надо заметить, что не в пример Давиду, со своим соперником он обошелся намного гуманнее и даже долго еще скрывал адюльтер с его женой, продолжая демонстрировать Шатрову сыновнюю любовь и уважение.

Правда, окружению, по обыкновению, преподносилось все совсем в ином свете; Борису Абрамовичу очень хотелось, чтобы история его любви выглядела как можно романтичнее и благороднее.

Цитировавшийся уже не раз Владимир Темнянский рассказывает, что буквально через пару дней после своего триумфального возвращения из Италии Березовский выложил перед ним на стол россыпь драгоценностей.

«Там были два кольца, сережки, какие-то побрякушки. Вот, говорит, я заставил Лену снять с себя все шатровские подарки и вернуть мужу. Потом он рассказывал, будто Шатров устроил ему целый скандал, чуть ли не дошло до драки».

Этот, казалось бы, непритязательный жест на самом деле есть не что иное, как ключ к пониманию внутренней сущности Березовского.

Бесчисленные неточности в его биографии, постоянные попытки выдать желаемое за действительное, приписать себе несуществующие достоинства, перелицевать собственную историю – все это оттуда же, из той же оперы.

Не быть, а слыть – вот один из ключевых его жизненных принципов.

Какая драка? Какой, к черту, скандал с Шатровым? Ничего подобного не было и близко.

Но Березовскому очень хотелось производить на окружающих впечатление, поражать их широтой размаха и чистотой помыслов. Ведь одно дело – тайная, воровская связь с женой своего же покровителя, и совсем другое – бесшабашная, гусарская удаль: брошенные в лицо сережки и брошки – ничего нам от вас не надо.

Надо, ой как надо. Потому что «ЛогоВАЗ» только-только вставал на ноги, и протекция мужа-рогоносца поистине оставалась бесценной.

«Уже встречаясь с Березовским, Лена продолжала жить с Шатровым, – свидетельствует бывший зять Шатрова, известный ныне журналист Андрей Караулов. – Был случай, когда утром ей кто-то позвонил, и она тайком выбежала из дома; мы решили, что к Сереже. Но это оказался Береза. Дима Якубовский, сидевший у меня в гостях, погнался за ними по набережной. Однако Береза успел удрать, прижимая к груди портфельчик: он понял, что сейчас его будут бить».

(К слову, Дмитрий Якубовский, вошедший в историю под именем «генерала Димы», полностью подтвердил мне этот случай.)

Новая любовь Березовского была целиком и полностью ему под стать. Она одновременно жила с тремя мужчинами, из которых в лучшем случае испытывала какие-то чувства лишь к одному, и явно не к главе «ЛогоВАЗа».

Но бесконечно так продолжаться тоже не могло. Рано или поздно роковой шатенке предстояло сделать выбор.

И она его сделала, бросив в один прекрасный, а точнее ужасный, день Шатрова, чем окончательно разбила сердце престарелого драматурга.

Самым обидным было, что Горбунова даже не удосужилась объясниться с мужем на прощание, она ушла по-английски, не оставив ни нового адреса, ни телефона.

Шатров, которому исполнилось к тому времени 58 лет, разлуку переживал тяжело; он был уверен, что это последняя и самая главная в его жизни страсть. Драматург страдал так истово, что на это обратил внимание даже генсек Горбачев. «Почему у тебя такие грустные глаза?» – спросил он при очередной встрече своего любимца (Горбачев обращался на «ты» ко всем, в независимости от возраста.) Тот в ответ счел за благо промолчать.

«Шатров судорожно пытался разыскать, вернуть беглянку, – вспоминает Караулов. – О том, что Лену увел Березовский и поселил на съемной квартире, он тогда не знал. Более того, Березовский еще очень долго приезжал к нему по субботам в Переделкино, жарил шашлыки и вслух разрабатывал планы по ее поиску, один фантастичнее другого».

Об истинной причине ухода жены Шатров услышит только через год, когда власть в стране поменяется, и Березовский перестанет нуждаться в его услугах; вплоть до того, что он демонстративно оформит Елену на работу в «ЛогоВАЗ» экспертом отдела экспортно-импортных операций. («Для меня эта новость стала настоящим ударом», – признается Шатров.) Удар был настолько тяжелым, что в начале 1992-го, так и не сумев оправиться от депрессии, Шатров уехал на несколько лет жить и работать в Америку.

Правда, потом, вернувшись, он обретет новую страсть, вновь женится на барышне, годящейся ему как минимум в дочки, и доведет до конца давний проект строительства культурного центра; на этот раз возле Павелецкого вокзала. В акционерном обществе «Москва – Красные Холмы», получившем от города 7,5 гектара бесценной столичной земли, Шатров сегодня является одновременно президентом и председателем совета директоров.

О своей бывшей любви Михаил Филиппович старается больше не вспоминать. Особенно убило его известие, что Елена Горбунова якобы… писала на него доносы в КГБ.

Уже после крушения Лубянки, в недолгий период тотального стриптиза, доносы эти опубликовало одно издание (подписаны они были агентурным псевдонимом «Светлова»). В них сообщалось об антисоветских разговорах, которые Шатров вел с артистом и режиссером Олегом Ефремовым. Никто, кроме жены Лены, при беседах этих не присутствовал.