Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги - [10]

Березовский много и активно работает. Он регулярно публикуется в научных журналах, выпускает отдельные труды, одни названия которых заставляют проникнуться к нему уважением: «Асимптоматическая эквивалентность функций выбора», «Условия локальной недоминируемости».

В 1977 году за коллективный цикл работ по формированию и выбору вариантов сложных систем ему – среди прочих авторов – присуждается премия Ленинского комсомола.

Руководство института благоволит к молодому ученому. Ему патронирует сам академик Трапезников – личность легендарная, Герой Труда, лауреат всех мыслимых и немыслимых премий, бессменно руководящий НИИ еще со сталинских времен.

Вспоминая свою бурную молодость, Березовский неизменно подчеркивает, сколь увлеченно и упоенно занимался он наукой; каким талантливым и успешным он был:

«В 27 лет я защитил кандидатскую диссертацию, в 37 стал доктором технических наук, в 45 был избран членом-корреспондентом РАН…

Двадцать пять лет я занимался наукой, тоже в режиме восемнадцать – двадцать часов в сутки».

Из одного интервью в другое кочуют одни и те же примеры, выражения, идиомы, призванные придать его неоднозначной фигуре нотки самоотверженности.

О том, как приобретал он люстру за 300 рублей, а потом полгода расплачивался с кассой взаимопомощи. О подержанных «Жигулях», купленных с приятелем в складчину у поэта Вознесенского: неделю ездил он, неделю – приятель.

Всеми силами Борис Абрамович пытается вылепить образ нищего подвижника науки, живущего формулами аскета в мятом костюме, забывающего вовремя пообедать и сутками просиживающего в позе роденовского мыслителя.

Между тем к оригиналу портрет этот, точно сошедший с киноэкрана, отношение имеет самое отдаленное.

Надо сказать, что практически вся биография нашего героя – точнее то, что принято считать его биографией – состоит из мистификаций и тщательно придуманных мифов.

Мифам этим – несть числа, но если сосредоточиться на наиболее рельефных, системообразующих, можно вычленить, пожалуй, три самых крупных.

Миф № 1: Березовский – видный советский ученый.

Миф № 2: Березовский – блестящий коммерсант.

Миф № 3: Березовский – «крестный отец» Кремля.

Каждое из этих сказаний нам предстоит разобрать подробно, с фактами и документами в руках; пока же остановимся на первом: «я, Борис Березовский, был совершенно успешным советским ученым» (цитата дословная).

На самом деле никаким «успешным», а уж тем более «видным» ученым Борис Абрамович никогда не являлся; об этом говорят все, кто знал его в прежние времена.

«Он был очень посредственным ученым, – свидетельствует Петр Авен. – В проблемах, которыми занимался, разбирался поверхностно. Но зато он был хорошим организатором. Как только Березовский занял в ИПУ мало-мальски значимый пост, он мгновенно добился права набирать к себе в подчинение евреев. За это они вынуждены были работать на него, выполнять функции научных негров. Вот эти-то ребята и были, действительно, гениальными. Например, Юлий Барышников, живущий сейчас в Германии. Березовский же попросту их эксплуатировал, пользуясь их бесправием».

Друживший с Березовским со студенческих лет Михаил Денисов – он работал тогда в параллельном институте: ВНИИ системных исследований – рассказывал мне нечто подобное. (К слову, Денисов вместе с Березовским был удостоен той самой премии Ленинского комсомола.)

«Ничем особо выдающимся Борис не выделялся. Средний ученый; верхний слой среднего уровня. Но у него всегда была очень развита организаторская жилка… Это не то, что мы – теоретики; сидели на кухне, писали диссертации. Он всегда входил в темы через предприятия, через производство».

Однако далеко не все отзываются об организационных талантах Березовского столь же высоко. Известный ныне социолог с красноречивой фамилией Ослон, некогда работавший по совместительству в ИПУ, считает совсем наоборот: Березовский администратором был довольно слабым. Хуже всего в его лаборатории дело обстояло с оформлением необходимой писанины.

«Они (работники лаборатории. – Авт.) постоянно были увлечены чем-то. Постоянно находились на гребне творческой активности. Березовский был слишком занят, чтобы отвлекаться на повседневные дела».

Примерно то же услышал я и от одного из его сослуживцев, попросившего сохранить свое инкогнито:

«Березовский буквально фонтанировал различными идеями, но реализовать что-то до конца было выше его сил. Своих подчиненных он просто утомлял противоречивыми, а то и взаимоисключающими заданиями».

Злопыхатели Березовского уверяют, что большинство его научных трудов представляли собой элементарные переводы и компиляции малоизвестных статей из западных источников. Думаю, это не совсем так.

В его библиографии советского времени выявил я весьма любопытную закономерность: практически все работы Березовского написаны им в соавторстве с другими учеными – в основном его же подчиненными по ИПУ. Из тридцати пяти обнаруженных мной статей и монографий лишь три принадлежат перу самого Бориса Абрамовича, да и то это тезисы из докладов, сделанных на различных симпозиумах.

Понимаете, куда я клоню?

Подобная взаимопомощь – никогда не считалась в советской науке чем-то зазорным; по неписаным законам каждому ученому регулярно, чуть ли не ежегодно, полагалось публиковать свои труды; вот и приходилось идти на своеобразный подлог. Сегодня – я беру тебя в соавторы, завтра – ты возьмешь меня.