Береговая операция - [52]

— Пойдем к Любавину, — сказал Чингизов.

Чингизов и Денисов кратко доложили все, что узнали о Татьяне Остапенко.

— О каком старшине упоминала профессор Дадашева? — спросил Любавин. — Она назвала его имя?

— Да, Володя Соловьев, так она его назвала. Он работает где-то шофером в нашем городе.

— Не где-то, — заметил Любавин, — а в таксомоторном парке, водит «Победу» номер 39–91, на лобовом стекле машины имеется флажок отличника.

Чингизов и Денисов удивленно переглянулись. Любавин это заметил и сказал:

— Не думайте, что полковник Любавин решил удивить вас. О шофере Владимире Соловьеве мне известно со вчерашнего дня, так же, как и о Никезине Петре Афанасьевиче — мастере по ремонту радиоприемников и музыкальных инструментов в артели бытового обслуживания. Он же, видимо, и есть радист, передавший радиограмму с неизвестным нам шифром. А Владимир Соловьев — это тот шофер, который устроил Никезина на квартиру к Анастасии Волковой, теперешней жене Никезина. Она была у меня вчера, и я вчера же установил за ними обоими особое наблюдение.

— Давайте, прикинем, чем мы располагаем, — сказал Любавин. Раскрыв блокнот, он вычертил четыре квадратика по углам страницы и пятый в центре. В верхний квадрат Любавин вписал фамилию «Соловьев», в левый нижний — «Никезин», против него — «Худаяр» и в правом верхнем углу пометил две буквы — «Т. О.» — Татьяна Остапенко. Затем он соединил линией квадратик Соловьева с Никезиным и Остапенко, Остапенко и Никезина с Худаяром, а в среднем квадрате, заштриховав его, поставил большой вопросительный знак.

— Вот, смотрите, — обратился Любавин к своим сотрудникам, — перед нами группа «Октан». Худаяр выбыл из игры. Впрочем, он знал только кражу и не знал «Октана». По этим же соображениям я не включаю в схему Кокорева. А вот на этот вопрос, — указал он на центральный квадрат, — мы и должны будем найти ответ.

— Из Херсона еще ничего нет? — спросил Чингизов.

— Пока нет. Значит, остается уравнение с одним неизвестным. Остальные известны, но трогать их, разумеется, нельзя, иначе мы не решим уравнение. Товарищ Денисов, вы займетесь Татьяной Остапенко. Я думаю об осторожности предупреждать излишне. Знать о ней за эти дни мы должны все, до мельчайшей подробности. Вам, товарищ Чингизов, нужно будет заняться Соловьевым. Как — об этом мы подумаем сообща. Думаю, что нам опять понадобится помощь капитана Рустамова. Соловьев — на колесах, — это самая подвижная фигура. А пока что, товарищ Денисов, организуйте-ка нам для начала фотографию вашей красавицы, любопытно взглянуть на нее, не так ли?

— Анатолий Константинович, — обратился Чингизов к Любавину, когда Денисов ушел. — Поручите Татьяну мне. Теперь я уже не только чувствую, а начинаю убеждаться в том, что моя странная ассоциация имеет под собой реальную почву.

— Рано, Октай, рано, — ответил Любавин. — У тебя с ней будет решающая встреча. Займись Соловьевым, Рустамов нам сможет сказать, куда и с кем он ездил. Нужно, чтобы мы с тобой знали еще и то, о чем Соловьев разговаривает со своими пассажирами. Свяжись с нашей технической службой, они тебе помогут.

Чингизов ознакомился с состоянием дел в таксомоторном парке, где работал Владимир Соловьев. Соловьев там был не на плохом счету. Его портрет красовался на доске отличников, водивших машины без аварии и перевыполнявших план. Несколько лет он работал на дальних линиях, связывавших Советабад с районными центрами, потом стал обслуживать только город. В ночные смены Соловьева, как правило, не включали, потому что он отлично справлялся с выполнением плана днем, а кроме того, у него была справка о том, что после перенесенной тяжелой контузии перегружаться работой в ночное время ему было противопоказано.

Октай Чингизов встретился с главным механиком парка Джафаровым в райкоме партии, куда тот был приглашен как секретарь парторганизации. У них состоялся разговор наедине. И следствием этого разговора явилось то, что той же ночью главный механик, а он часто выводил машину в контрольный пробег — подъехал к зданию Комитета государственной безопасности на «Победе» Соловьева и заранее предупрежденными караульными был беспрепятственно пропущен с машиной во двор. Здесь монтеры технической службы Комитета приспособили в машине под щитком с приборами портативный звукозаписывающий аппарат со специальным устройством, которое ограждало аппарат от механических шумов мотора и приводило его в действие от звука человеческой речи. Главному механику гаража объяснили, как извлекать из аппарата магнитную ленту и заменять ее новой. И он охотно согласился по утрам, когда кончается его смена, доставлять эту ленту по назначению в Комитет государственной безопасности. Механика, разумеется, не посвящали в подробности дела, но он был предупрежден, что у контрразведчиков есть веские основания подозревать водителя Владимира Соловьева в серьезных государственных преступлениях и что в этих целях предпринимаются необходимые меры проверки.

На столе у Любавина лежали присланный из Москвы протокол допроса Василия Кокорева и репродукция с фотографии Татьяны Остапенко, красовавшейся на стенде в Доме офицеров.