Берега светлых людей - [5]
Рус же, дойдя до окраинных мест, Финном указанных, остановился, поостыл от пыла, к путешествиям подвигающего, и обжился. Появилась у него и семья, многие черты основателя унаследовавшая.
И вот прознал однажды Рус о деяниях непотребных, в отчих и родных его краях случившихся. Задумался, кого бы послать из сыновей своих единокровных для наряда дел, стариной заведённых, но новизной переменчивой безо всякого толка порушенных. Выбрал самого смышлёного да дерзкого на поступок. Звался сын тот, в северном браке зачатый, не видавший морей тёплых, ледяным и стылым именем Гот. Снарядили Гота всем северным миром и отправили в дорогу, наказав древнюю правду восстановить, себя жалеть и друзей не забывать.
Идёт Гот лесом — вспоминает завет отчий, что леса да моря наши... Плывёт по рекам — памятует урок могучего Руса-отца, что реки, в море льющиеся, наши... Выходит в поля открытые и лелеет память рода своего — вся земля до моря синего принадлежит силе русской...
Через недолгий срок повстречал Гот Словена, позвал его к морю. Но ответил давний попутчик отца Гота, что и так ходит к морю, когда вздумается, вернее, когда братья позовут или когда отец его Арий проверить пожелает, не забыл ли он ученье родительское. «Страшно мне там. Я — человек тихий: весь в мать, при родах моих усопшую», — ответствовал исполин Словен, никак не желая откликнуться на предложение северянина. И далее пожаловался: «Как ни приду к родне у взморья — все ругаются, что хозяйствовать им не помогаю да на врагов общих не хожу... Сносно было до той поры, пока братья мои не сказали, что нет мне боле возврата к морю синему, потому что с годами я норов матери своей обрёл, никому не угодный...»
Гот посмотрел в зелёные, как лес, глаза Словена и прервал его жалобы: «Я вижу, у тебя у самого не много рвения к морю выйти».
Словен оправдываться пытался: «Речей Алана опасаюсь шибко праведных — соблазна боюсь против рода отчего восстать!»
Гот ему: «Сомнения твои понятны... Отец мой Рус сказывал, что он тоже не чужой арийскому племени. Когда-то за дух вольный и смелый и его невзлюбили другие ростки от семени общего. Вот и наказал его Арий — проказник и гнусный обманщик... Пойдём же, проводишь меня в край тёплый, — уговаривал Гот, — а не по нраву станется, то места тебе, кроткому, открою заповедные — на севере от стороны деда моего Теута до краёв амазонок бесстрашных. Коль не мил тебе будет и под моим крылом берег тёплый, укром и покой найдёшь под сенью великолепных защитниц»...
Старческий глас внезапно смолк. Присмиревший пришелец сначала ожидал продолжения повести, потом долго слушал наступившую тишину, вспоминая рассказ о непонятных, давно бывших (и бывших ли?) людях-духах. «Кто они?» — силился постичь природу призрачных образов гость прошлого.
Старик обратил невидящие глаза на слушателя и сердито повёл бровью, по неуверенному дыханию гостя почувствовав, что сказ его слишком сложен для человека издалека. Светлые глаза гусляра отразили безутешное страдание. Старец был подавлен тем, что песнь не понята, не услышана.
Поняв его озабоченность, мужчина подошёл чуть ближе к застывшей в напряжении фигуре рассказчика и уверенно заявил, подняв голову к небесам: «Отпустила бы меня эта древняя пора, то с друзьями своими и товарищами я бы сказку твою необыкновенную непременно разгадал!»
Старик растянул неестественно бледные уста и зловеще хмыкнул. С улыбкой не менее необычною, чем сказ про неведомых героев, гусляр поднялся и, сблизясь с линией свинцового прибоя, пошёл прочь, урывками не то смеха, не то рыдания неприветливо прощаясь с недоумевавшим слушателем.
Смятенный мужчина вздрогнул, вспомнив о рюкзачке с фляжкой. Но всё лежало на месте. Глядя, как волны бьются о валуны и мутными брызгами кропят седую голову удаляющегося старика, он открыл фляжку и, мечтая о возвращении домой, стал поливать водицу себе на лоб, на глаза, не имеющие сил оторваться от картины чужого мира, лишённого живой и привычной яркости.
Однако вода не исполнила его желания: что-то претило возвращению путника в своё время. Качалась почва под ногами, грудь сдавливало удушье, чудесная ещё недавно влага неприятно щипала правый глаз.
Потрясённый неудачей, мужичина побежал от моря мимо чёрных хат к влажному и холодному истоку песчаного ручейка. Повторил те же действия с водицей из фляги, сильно сощурив глаза. Губы и веки сжал с такой силой, что пересохшая гортань выдала звериный рык.
Вот он опасливо приоткрыл слезящиеся глаза, готовый от разом надоевшего плена скрыться, рухнуть лицом в тёплую, неласковую землю. Но чудо свершилось!
Впереди, под крутым бережком, махнула хвостиком река-время. Сбоку — дедовские дома в окнах своих показывали самозаключённых, любопытствующих обитателей... Мужчина опять побежал, задыхаясь от страха и надеясь скорее достичь медленного потока с маячившей над ним перспективою настоящего. Он прикладывал все силы, спешил отчаянно, но быстрее сближаться с зовущей пучиной всё равно не получалось. Спустя некоторое время наконец смог коснуться вертлявых концевых волн. Пробовал пробираться сквозь пучину — она не пустила его.
В романе Александра Кутыкова ведется увлекательное повествование о древнем мире русичей, булгар, финских племен. Читателю предстоит погрузиться в жизнь и мысли славянских предков, проследить путь их переселения из Киевской Руси в глубины Волго-Окских лесов, увидеть города и селения стародавних времен. Главные герои книги — красивые и мужественные люди, с которыми происходит немало забавных историй. На примере одной, как принято теперь выражаться, «средне-статистической семьи», киевского дружинника Ходуни, показывается сложный и достаточно долгий процесс взаимопроникновения и взаиморастворения двух этнических пластов — южных русичей и финских мерей. Историческое полотно романа, период X века, — время правления святой равноапостольной княгини Ольги и ее сына князя Святослава.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Трафальгар стрелка Шарпа» герой после кровопролитных битв в Индии возвращается на родину. Но французский линкор берет на абордаж корабль, на котором плывет Шарп. И это лишь начало приключений героя. Ему еще предстоят освобождение из плена, поединок с французским шпионом, настоящая любовь и участие в одном из самых жестоких морских сражений в европейской истории. В романе «Добыча стрелка Шарпа» герой по заданию Министерства иностранных дел отправляется с секретной миссией в Копенгаген.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
Ранним утром 13 октября 1307 года по тайному приказу короля Филиппа IV по всей Франции начались аресты членов Ордена Храма, а имущество и казна захвачены. В тот же день из порта Ла-Рошель отплыли в неизвестном направлении семнадцать кораблей тамплиеров, а юный граф Гитар де Боже сумел тайно покинуть Париж, забрав с собой одну из святынь Ордена. Спустя шестьсот лет к владельцу похоронного бюро в Киеве Ванику Бабаяну явился странный человек и предложил сделать тайное захоронение на заброшенном кладбище за огромные деньги, а затем и стать хранителем могилы.
Великий князь Московский и Владимирский Василий I Дмитриевич (1371—1425) был старшим сыном Дмитрия Ивановича Донского и правил Московским государством без малого 36 лет. При этом в отечественной истории о нём сохранилось очень мало сведений, а памятник — всего один! А ведь при Василии Дмитриевиче Московское государство расширило свои владения почти вдвое, замирилось и заручилось поддержкой Великого княжества Литовского, а ханы Золотой Орды лишь единожды покусились на Москву, да и то безрезультатно! И главное — никаких внутренних дрязг и междоусобных конфликтов, на земле Московской наступили долгожданные мир и лад. В новом увлекательном романе известный писатель Юрий Торубаров воздаёт должное этому мудрому и дальновидному правителю, достойному наследнику победителя Куликовской битвы! Книга издаётся в авторской редакции.
1395 год. После победы на Куликовом поле прошло полтора десятка лет, а судьба Русской Земли вновь висит на волоске.«Над городом и окрестностями плыл звук соборного колокола — бам-м-м, бам-м-м, бам-м-м! Просыпайся, Русь, бери оружие в руки: враг у ворот!»Разгромив Золотую Орду и покорив Крым, грозный ТАМЕРЛАН идет войной на Москву. Уже пало Елецкое княжество, непобедимое войско Тимура штурмует пограничный город:«Завыла боевая труба, и гулямы ринулись в атаку. Причём — конно! Подскакав вплотную, они круто поворачивали коней, прямо с них прыгали на деревянную стену и карабкались вверх, цепляясь за воткнутые копья и помогая себе ножами.
Опер всегда опер — что в наши дни, что в Российской империи при Екатерине Великой. И как его ни называй — «следаком» МУРа или розыскником юстиц-коллегии, — его служба из века в век остается неизменной: раскрывать преступления, ловить уголовников, карать душегубов.Ведь и при матушке-императрице, в «золотой век» Екатерины, хватало грабителей и убийц. За парадными фасадами империи таятся темные подворотни, гиблые трущобы и бандитские притоны. На востоке полыхает Пугачевский бунт. В Москве орудует шайка фальшивомонетчиков.