Берег надежды - [24]
— Высший класс! Я прямо наслаждался! Эти кадры пойдут в учебный ролик! — высказался телеоператор.
— Можно было подумать, что вы уже десятого врага провожаете. Так спокойно, с достоинством, со скорбью — ну, высший класс! — добавил фотограф.
— Аккуратненько в пять минут уложились! Вы всем доставили огромное удовольствие, — похвалил юноша в повязке. — Прямо жалко расставаться с таким замечательным клиентом. Ни криков, ни слез — вы просто по-джентльменски его проводили. Позвольте вручить приз Центра восточной мудрости…
Пресса, не хуже вышколенного кордебалета, тут же образовала просторный круг, в круг вошла девушка с подносом, на подносе стоял картонный куб, перевязанный широкой золотой лентой.
Никита, радостно улыбаясь, развязал ленту, вскрыл куб и достал большой чайник из коричневой глины, ручной работы и очень дорогой.
— Ну, класс! — искренне, от души, воскликнул он.
Юноша в повязке поднял руку, собирая на себя общее внимание.
— Как десятитысячный клиент Нашего Центра восточной мудрости, дождавшийся врага и блистательно проводивший его, вы получаете еще один приз — бессрочный и бесплатный абонемент в наш центр! Приходите и ждите поочередно всех своих врагов! Приятного ожидания!
— Приятного ожидания! — дружным хором пожелала пресса. Игорь и Ева видели всю эту суету вокруг Никиты на большом экране.
— Десятитысячный! Вот это удача! — воскликнула Ева. — Подойди к нему, поздравь!
Она тоже в упор не видела металлического дрына в руках у Игоря Николаевича.
Игорь, волоча за собой дрын, пошел навстречу выбравшемуся из окружения прессы Никите.
— Слушай, Игореха, это такой кайф! — воскликнул сияющий Никита. — Особенно когда разжимаешь пальцы и отпускаешь!
— Но ты… ты же все знаешь! Про поток времени, про мировой бизнес!.. И откуда они берутся!
— Да знаю. Ну и хрен с ним. Ты просто не представляешь, какой это кайф!
Он уселся в кресло, поставил рядом чайник, закинул ногу на ногу и предался откровенному блаженству — от души, как и все, что он в жизни проделывал.
— А мочить? — растерянно прошептал Игорь Николаевич. Ответа не последовало.
Он осторожно положил на песок дрын и пошел прочь.
Где его носило и какие мысли рождались в голове? Этого он не рассказал. И просил не задавать вопросов. Проболтался только, что ему все время мерещился керамический чайник, из которого льется коричневый кипяток, выливается и уходит в песочек.
Наутро Игорь Николаевич заявился в офис, откуда его уволили.
Нового сотрудника еще не взяли, его стеклянный закуток был пуст. В других закутках трудились бывшие коллеги.
Игорь Николаевич включил компьютер и пошел с чашкой в коридор — там стоял автомат, выдававший горячую воду, чтобы заваривать чай или растворимый кофе.
Он принес кофе, поставил чашку, как всегда, на папку с документами, и полез в локальные сети — посмотреть, чем тут без него занимался офис.
Изучал файлы он ровно двенадцать минут — кто-то догадался сбегать доложить шефу-садисту про это неземное явление. Шеф помчался разбираться с уволенным придурком.
Он подошел к закутку, увидел Игоря. Николаевича, остановился — подождал, пока все тело нальется ярой злостью — и вошел.
— Ну, знаешь ли! — произнес он очень отчетливо. — Ты что, шутки со мной шутить вздумал? С твоими куриными мозгами?
Игорь Николаевич посмотрел на часы — было девять часов шестнадцать минут сорок пять секунд — и встал.
— Кретин! Придурок! — продолжал шеф. — Чтоб ноги твоей…
Игорь преспокойно взял чашку и выплеснул горячий кофе ему в лицо.
Шеф схватился обеими руками за щеки, обалдев до полной немоты. Образовалась тяжелая тишина.
— Ты что, ты совсем охре?.. — начал было он.
Игорь выплеснул ему в лицо остатки кофе. При этом молча смотрел в глаза.
Ему было просто любопытно. Ни страха, ни возмущения — одно любопытство, которым, возможно, он заразился от Никиты.
Все сослуживцы, повскакав с мест, напряженно ждали — что будет.
— Идиот! — выкрикнул шеф, повернулся и торопливо пошел к себе в кабинет, рукавами стряхивая с пиджака и рубашки кофе.
Игорь Николаевич задумчиво смотрел, ему вслед. Потом поставил чашку на стол и отправился следом за шефом. От него шарахались.
Шеф уже у дверей своего стеклянного кабинета обернулся и увидел Игоря Николаевича. Тот сделал еще шаг — и шеф, быстро войдя в кабинет, захлопнул дверь и заперся изнутри.
Игорь Николаевич посмотрел на часы.
— Пятьдесят две секунды, — произнес он вслух. — Пятьдесят две секунды — надо же… Пятьдесят две секунды…
Вот, собственно, и вся история.
Игорь Николаевич не стал считать, сколько часов своей драгоценной жизни отдал ожиданию на берегу. Их было явно больше, чем показала бы вскрытая знакомым хакером карточка, которую он, уходя, не вернул в отдел кадров Центра восточной мудрости. Правду ему сказало зеркало — река унесла из жизни не те несколько месяцев, в которых он отдавал себе отчет, а несколько лет.
Он понемногу заново учился жить без ожидания и без врага. Но ведь это такая отрава… Вот почему он раза два в неделю устраивался с газетой, а то и с термосом на берегу нашего городского канала. Он знал, что если не форсировать события, болезнь скоро пройдет. Хотя окончательно изъять из памяти врагов (сказав это, он, сдается мне, подумал о Еве) человеку средних способностей, пожалуй, не удается никогда.
Первый роман из цикла «Архаровцы». Начальное десятилетие правления Екатерины Великой завершилось московскими бунтами. Дворцовая роскошь и расцвет наук ничуть не смягчали нравов простого народа. Не только бунтари, но и воровские шайки чувствовали себя в старой столице вольготно - до тех пор, пока императрица не поручила наведение порядка молодому офицеру Николаю Архарову…
Второй роман из цикла «Архаровцы». Николай Архаров и его молодцы должны в кратчайшие сроки отыскать в Москве банду карточных шулеров, открывших подпольное игральное заведение…
Третий роман из цикла «Архаровцы». На Москве неспокойно. Бродят слухи, что бунтовщик Емельян Пугачев, объявивший себя императором Петром III, со дня на день нагрянет в старую столицу. Часть аристократии и духовенства уже готова примкнуть к самозванцу. И, конечно, ситуацией пытаются воспользоваться московские воры во главе со знаменитым Ванькой Каином. Навести порядок способны только люди обер-полицмейстера Архарова…
Этот национальный герой вдохновил композитора Глинку на бессмертную оперу, Государственную Думу - на учреждение нового праздника, а известную писательницу - на НФ-рассказ.
После того как на престол взошла Екатерина II, любимый полк Петра III, состоящий из немцев-голштинцев, был расформирован, но несколько офицеров осталось в Санкт-Петербурге. Возник заговор – голштинцы собрались убить императрицу. Место для подготовки покушения выбрано с расчетом – поблизости от имения графа Орлова-Чесменского, по общему мнению обиженного на императрицу за свою отставку. Если что-то пойдет не так – виновным окажется он… Узнав, что замышляется неладное, московский обер-полицмейстер Архаров посылает своих испытанных агентов вести розыск…
Лев Толстой с помощниками сочиняет «Войну и мир», тем самым меняя реальную историю…Русские махолеты с воздуха атакуют самобеглые повозки Нея под Смоленском…Гусар садится играть в карты с чертом, а ставка — пропуск канонерок по реке для удара…Кто лучше для девушки из двадцать первого века: ее ровесник и современник, или старый гусар, чья невеста еще не родилась?..Фантасты создают свою версию войны Двенадцатого года — в ней иные подробности, иные победы и поражения, но неизменно одно — верность Долгу и Отечеству.
Смерть разгладила черты девушки, лицо Шерри стало прекрасным, словно полированный слоновый бивень, обрамленный волосами темно-каштанового цвета. Шеф медленно и осторожно опустился рядом с Шерри и очень тихо, словно ребенок, разговаривающий со сказочной феей, принялся говорить девушке все, что думает о ней. Его окружение по разному отнеслось к случившемуся. Не все спокойно в доме, где есть покойник.
Проза Чайны Мьевиля поражает читателя интеллектульностью и богатым воображением. Фантастическое в его рассказах не избегает реальности, а, наоборот, вскрывает ее самыми провокационными способами.Этим отличаются и двадцать восемь историй из нового сборника писателя. Неоднозначные, то сатирические, то невероятно трогательные, оригинальные по форме и языку, все они показывают людей, столкнувшихся с необъяснимой странностью мира – или же не менее необъяснимой странностью в себе самих.
Середина нашего века. Россия давно уже раскололась на три части – Московскую Федерацию, Уральский Союз и Республику Сибирь. В Московской Федерации торжествует либеральная идеология, ей сопутствуют гонения на Православие. Гонения не такие, как в прошлом веке – без расстрелов и тюрем. Просто социальный остракизм, запреты на профессию, ювенальный прессинг на верующих родителей… На этом фоне разворачивается церковно-политическая интрига спецслужб, в центре которой оказывается обычный прихожанин Александр. Удастся ли ему не сломаться?Текст представлен в авторской редакции.
Как вы думаете, как должен выглядеть предмет, через который неизвестная и могущественная цивилизация наблюдает за нами? А что если, торопливо взглянув в зеркало, или некоторое время, прихорашиваясь перед ним, не только мы смотрим на себя, но оттуда за нами наблюдают? Обычному человеку, да просто одному из нас, достался антикварный предмет, который резко поменял его судьбу…. Да что я вам всё это рассказываю? Прочитайте, а вдруг и вам так повезёт?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Борис Ямщик, писатель, работающий в жанре «литературы ужасов», однажды произносит: «Свет мой, зеркальце! Скажи…» — и зеркало отвечает ему. С этой минуты жизнь Ямщика делает крутой поворот. Отражение ведет себя самым неприятным образом, превращая жизнь оригинала в кошмар. Близкие Ямщика под угрозой, кое-кто успел серьезно пострадать, и надо срочно найти способ укротить пакостного двойника. Удастся ли Ямщику справиться с отражением, имеющим виды на своего хозяина — или сопротивление лишь ухудшит и без того скверное положение?В новом романе Г.