Берег черного дерева - [29]

Впоследствии какой-то немецкий ботаник забрел в его владения, чтобы собирать туземные растения; Гобби не упустил случая отправить с ним орден его государю, так что в 186* году только два европейца получили такое почетное отличие: португальский губернатор в Конго и потомок Фридриха Великого.

Обязанности других камергеров не совсем были прибыльны. У короля Гобби было до пятидесяти ящиков, которые всюду следовали за ним; в этих ящиках хранились разнообразнейшие костюмы пожарных, жандармов, горцев, соборных швейцаров, сенаторских привратников и прочие нарядные мундиры, которые он надевал, смотря по обстоятельствам и особам, являющимся к нему на аудиенцию.

Мундиры эти доставались ему — иные, как знаки дружбы и почтения европейских монархов; другие же в числе товаров при обмене на негров, покупаемых иностранными судами. Несчастные, приставленные охранять эти драгоценные старые пожитки, проводили жизнь в непрерывных мучениях, потому что при малейшей неисправности, потерянной пуговице или протертом галуне, они отстранялись от должности и даже часто поступали в число невольников, которые обменивались при торге на новое платье.

Биография Гобби очень была бы уместна в истории завоевателей; этот властелин не превышал обыкновенной меры любезностей, в которых укоряют великих мира. Так, например, при вступлении на престол своих предков, он начал с того, что отравил всех своих дядей и племянников, приглашенных к нему на пир с весьма понятной целью: чтобы они впоследствии не выжили его. После этого он сформировал грозную армию, вторгнулся во владения соседних королей послабее его и тогда округлил свое королевство их владениями. Так как он любил блестящие мундиры, хорошее оружие, тафию, красные материи, шляпы с плюмажем, ножички и зеркала, а все это можно было получить только от европейцев, то он три-четыре раза в год вторгался во владения соседей и каждый раз захватывал до пятисот или шестисот пленников, которых продавал на известном месте берега. Подданные слепо повиновались ему, потому что ганги с детства приучили их к мысли, что король есть священный образ великого Марамбы на земле.

По словам путешественника Баттеля, идол Марамба помещается в большой корзине в виде улья, поставленной в большом доме, в котором устроено их капище. Этот идол служит у них для открытия воров и убийц. При малейшем подозрении ганги или жрецы прибегают к разного рода колдовству и они так верят в силу своего знания, что если кто-нибудь умрет в это время, то соседи должны поклясться Марамбою, что не принимали участия в его смерти. Если же дело шло о знатной особе, то вся деревня обязана под присягою засвидетельствовать свою невиновность.

Для принесения присяги негры становятся на колени, берут идола в руки и произносят следующие слова: «Эммо сиже бембес, о, Марамба». Это значит: готов подвергнуться пытке, о, Марамба!

Преступники, как там рассказывают, падают мертвыми, произнося ложную присягу, даже если прошло тридцать лет после совершенного ими преступления.

Можно понять, до какой степени народ благоговеет перед королем, царствующим милостью великого Марамбы, перед идолом которого совершаются такие великие чудеса! Добродушный Баттель заверяет, что он провел целый год в этой стране и был очевидцем, как шестеро или семеро виновных погибли при этом испытании: надо думать, что эти бедняки были не в ладах с колдунами, призвавшими на них гнев великого Марамбы.

Подобные суеверия вообще господствуют, начиная от Бенгуэлы до мыса Лопеса. Для служения Марамбе посвящают мужчин и женщин с двенадцатилетнего возраста. Ганги запирают избранных в темную комнату, где заставляют их долго поститься, потом выпускают их со строгим приказанием сохранять молчание в продолжение нескольких дней, несмотря на все старания других заставить их говорить. Это посвящение обрекает новичков на всякого рода истязания. Наконец ганга представляет их идолу и, сделав надрезы на их плечах в виде полумесяца, заставляет их поклясться кровью, «текущей из этих ран, что они навеки пребудут верными великому Марамбе. Он запрещает им употребление известной пищи и налагает на них обязанности, которые они должны строго выполнять; свидетельство их посвящения заключается в ящике с какою-то святынею от Марамбы, который они носят на шее.

Гобби никогда не выходил из дома без идола, покровителя его царственного рода, и когда выпивал порцию тафии, что случалось пять-шесть раз в день, он не забывал пролить несколько капель к подножию кумира в виде жертвенного возлияния.

Из этого видно, что Гобби, как государь по наследственным и божественным правам, имел полное право продавать своих подданных за тафию и каски пожарных, потому что подданные были его собственностью, его имуществом и наследственным достоянием, и что в силу божественного закона ему дано право употреблять во вред ближнему и на свою потребу власть над подданными, не имеющими счастья быть избранниками Марамбы.

В сущности, Гобби был милостивым монархом, совсем не эгоистом, позволяя всем своим окружающим царедворцам, жрецам, воинам и сановникам вдосталь грабить то, что, пресытившись, он забыл или не удостоил сам захватить. Не совсем удобно было подходить к Гобби, когда он, бывало, выпьет через меру; королевы и прелестные принцессы тогда бежали от него, скрываясь в темных уголках леса, в ожидании, когда он снова облечется величественным спокойствием и священным достоинством, которые в Африке, как и в Европе, считаются неотъемлемыми принадлежностями особ королевской крови, чем они и отличаются от обыкновенных смертных.