Берег черного дерева и слоновой кости. Корсар Ингольф. Грабители морей - [131]

Надод нерешительно встал.

— Вы сомневаетесь в моем слове? — спросил Коллингвуд, хмуря брови.

— Нет-нет, милорд, — смущенно отвечал бандит. — Через две минуты я возвращусь и буду к вашим услугам, — И он пошел к дверям. Но, едва открыв их, Надод с криком испуга отпрянул назад.

В дверях стоял тощий, небольшого роста старикашка. Глаза его гневно сверкали. Это был Пеггам, сам грозный Пеггам. Впрочем, он походил скорее на призрак, чем на живого человека.

— А! Это вы, Пеггам, — холодно произнес адмирал. Его спокойствие представляло резкий контраст с волнением Надо да. — Могу вас поздравить с тем, что вы сильно опоздали. Входите же, мы только что говорили о вас.

— Так вы говорили обо мне? — насмешливо улыбаясь, заметил старикашка. — Что же вы говорили о старике Пеггаме? Наверное, честили вовсю эту старую скотину?..

— Мы выражались о вас гораздо сдержаннее, чем вы сами, — сказал Коллингвуд, раздосадованный внезапным появлением нотариуса. — Но на следующий раз я бы попросил вас не забывать, что у меня есть лакей для того, чтобы докладывать о посетителях.

— Оставьте ваши упреки! — желчно возразил старикашка. — Я узнал все, чего желал… Все средства хороши для изобличения предателей. — При этих словах он бросил на Надода один из тех грозных взглядов, перед которыми трепетали самые отчаянные «грабители».

Но Красноглазый уже успел оправиться от испуга и ответил на этот взгляд вызывающим жестом, от которого раздражительный старик пришел в неописуемую ярость. Бледное, пергаментное лицо его позеленело.

— Берегись! — прошипел он Надоду, — Я ведь сумел укротить и не таких, как ты… Бывали и посмелее тебя…

Надод нервно рассмеялся.

— Те, которых ты укрощал, были не моего закала.

Но в это время адмирал поднялся со своего места.

— Надеюсь, государи мои, что вы не намерены сводить сейчас свои личные счеты, — высокомерно произнес он. — Если я вам однажды поручил исполнить одно из тех гнусных дел, которые составляют вашу специальность, то это не значит, что вы имеете право забываться в моем присутствии!.. Так как вы встретились здесь оба, то не угодно ли вам прийти друг с другом к соглашению? Я приготовил сто тысяч фунтов стерлингов. Кому из вас прикажете их отдать?

— Душевно благодарен вашей светлости, — с едкой иронией произнес Пеггам, — за то, что вы напомнили мне разницу между соучастниками лафоденского дела: королевский палач, вероятно, не признает между ними никакой разницы, но между пэром Англии и скромным нотариусом из Валлиса… Со своей стороны, я тоже буду помнить, что имею честь находиться в доме его светлости милорда Коллингвуда, милостью «грабителей» — герцога Эксмутского.

Адмирал Коллингвуд счел ниже своего достоинства отвечать на эту дерзость. Он понимал, что для него всего лучше отделаться от Пеггама как можно скорее. Поэтому, взяв приготовленные банковские билеты, он выложил их на стол и, не скрывая своего отвращения, повторил:

— Кому прикажете заплатить цену крови?

На бледном лице Пеггама появилась улыбка. Он хотел ответить, но вдруг насторожился весь, прислушиваясь к чему-то. Это продолжалось всего минуту. Потом лицо его приняло прежнее насмешливое выражение.

— Это не они. Они еще не успели вернуться, — прошептал он так тихо, что его никто не мог слышать.

Между тем, Коллингвуд, казалось, потерял терпение.

— Что же вы не отвечаете? — воскликнул он. — Покончим скорее с этим делом.

— Вы уж очень торопитесь от нас отделаться, — каким-то странным тоном заметил Пеггам. — Через минуту вы будете совсем другого мнения… Заплатите деньги Надоду, как было условлено. Мы с ним потом сочтемся. А теперь получите документы, которые вы так неосторожно выдали за своей подписью. — И, обращаясь к Надоду, нотариус прибавил: — Я их взял у Дженкинса, которому ты поручил их беречь.

Несмотря на все свое самообладание, Надод был поражен такой неожиданной развязкой: а что если старик пронюхал про его замысел? Не грозит ли ему тогда гибель?..

И все же, повинуясь молчаливому приказанию Пеггама, он принял от адмирала пачку банковских билетов и тщательно уложил их в свой бумажник, как будто не собирался расставаться с ними.

В свою очередь, лорд Коллингвуд взял у Пеггама два документа, тщательно рассмотрел их и, убедившись в их подлинности, поднес их к свечке и с плохо скрываемой радостью смотрел, как огонь уничтожает бумагу.

«Наконец-то! — думал он, глядя на кучку темно-серого пепла. — Наконец-то уничтожена моя зависимость от этих негодяев».

До самой последней минуты адмирал не верил в то, что «Грабители» удовлетворятся назначенной за возврат документов суммой. Ведь они могли легко вытянуть из него в несколько раз больше того, что получили. И он почувствовал, как нечто вроде благодарности шевельнулось в его сердце. Да, он был почти благодарен этим бандитам за их относительную честность.

— Вот мы и покончили наши счеты, — сказал Коллингвуд голосом, который, против его воли, звучал значительно мягче, чем это ему хотелось. — И так как уже довольно поздно, мне кажется, пора нам разойтись и лечь спать.

— Навряд ли милорд будет спать сегодня в своей постели, — угрожающе проговорил Пеггам.