Берег черного дерева и слоновой кости. Корсар Ингольф. Грабители морей - [126]

Быть может, адмирал еще до отъезда в парламент уплатил ту сумму, о которой шла речь? Впрочем, вероятнее всего, что сто тысяч фунтов стерлингов должны были быть переданы ожидаемому гонцу. Остановившись на этом соображении, Фредерик де Тревьер перестал колебаться и сказал Мак-Грегору:

— Скажите посланному, что он приехал вовремя.

Вернувшись на веранду, молодой человек затворил за собой дверь и только тогда дал волю охватившему его гневу.

— Сто тысяч фунтов стерлингов!.. Негодяй!.. — бормотал он, в бешенстве сжимая кулаки. — Это плата за пролитую кровь!.. Гнусный Пеггам! Он будет сейчас здесь, а я лишен возможности что-нибудь предпринять.

Потом, через некоторое время, в течение которого он бегал по веранде из угла в угол; он продолжал уже более спокойным голосом:

— Навряд ли мне представится еще один такой удобный случай. Но все равно, самое лучшее, что я могу сделать в моем положении, это остаться на месте и ждать. Что-то говорит мне, что в эту ночь должны произойти решительные события.

Глава V Заговор

Вошедший слуга вывел Фредерика де Тревьера из задумчивости.

— Сэр, — сказал Мак-Грегор, — пришел неизвестный человек, называющий себя Надодом и желающий видеть его светлость.

Сначала щеки секретаря побледнели, потом кровь прилила к ним и они покрылись густой краской. Молодой человек почувствовал, как в горле у него сразу пересохло; перед глазами пошли круги. Некоторое время он не мог выговорить ни слова. К счастью, темнота помогла ему скрыть свое замешательство. Сделав над собой огромное усилие, он сказал деланно-равнодушным тоном:

— Это, должно быть, тот самый человек, о котором мне говорил адмирал. Проводи его в библиотеку и оставайся при нем. Смотри за ним так, чтобы ни один его жест от тебя не укрылся. Таков приказ адмирала. Я потом приду и сменю тебя.

Едва Мак-Грегор успел выйти, как Фредерик де Тревьер бросился к перилам веранды и облокотился на них, подставляя свое пылающее лицо легкому дуновению веявшего с реки ветра.

Молодому человеку было от чего потерять голову.

Коллингвуд, Пеггам, Надод! Каждое из этих имен заставляло его сердце трепетать от ненависти. Коллингвуд, Пеггам, Надод! Три его злейших врага, месть которым он поставил целью своей жизни.

Читатель, быть может, удивится и захочет узнать, какое отношение к трем вышеупомянутым именам имеет Фредерик де Тревьер, выходец из Канады. Ведь он никогда до сего времени не бывал в Европе, а следовательно, не имел возможности встретиться где бы то ни было раньше с обладателями этих имен. Возможно даже, что читателю не совсем ясна причина ненависти Фредерика де Тревьера к Коллингвуду, Пеггаму и Надоду?

Что ж, в таком случае, я должен сознаться, что ошибался, полагая, что читатель давно уже узнал в Фредерике де Тревьере сына покойного герцога Норландского — Фредерика Биорна.

После трагической смерти отца, сделавшись герцогом Норландским, Фредерик Биорн энергично принялся за дело отмщения убийцам. Корабли розольфсской эскадры, под начальством его личным и его брата Эдмунда, старательно выслеживали «грабителей» и особенно адмирала Коллингвуда. Но адмирал всегда плавал в сопровождении целой эскадры и об открытом нападении на него нечего было помышлять. Тогда Фредерик избрал другой путь для своего мщения, и это явилось причиной того, что мы его видим секретарем адмирала Коллингвуда. Теперь счастливый случай привел его встретиться со всеми тремя злодеями сразу. Но что мог поделать он один? Ах, если бы у него под рукой были его товарищи.

Вдруг внимание молодого человека было привлечено какой-то тенью, мелькнувшей через улицу. Вглядевшись пристальнее, он заметил, что в подъезд дома, стоявшего против Эксмут-Гауза, пробрались три человека. Можно было подумать, что они собирались наблюдать за домом адмирала.

Заинтересованный этим, Фредерик де Тревьер притаился за колонной, продолжая наблюдать. Неожиданно одна из фигур выступила несколько вперед подъезда и, увидав ее громадные размеры, Фредерик едва не вскрикнул от изумления и радости.

— Гуттор! — прошептал он. — Это они! Сам Бог посылает их сюда.

И, желая скорее убедиться в том, что он не ошибается, молодой человек издал протяжный, резкий крик норвежской снеговой совы.

Не прошло и нескольких мгновений, как до него донесся ответный зов: «киу-уи-вуи».

Тогда, перегнувшись через балюстраду[66] секретарь повторил еще раз тот же крик.

Сейчас же один человек из стоявших напротив отделился от стены и перешел улицу.

— Кто здесь, в Лондоне, подражает крику северной птицы? — спросил он.

— Это я, Грундвиг, — отвечал молодой человек, — я — Фредерик Биорн.

— Герцог!.. Наш дорогой господин!.. Вы здесь?

— Да. Отойдите от дома. На той стороне есть глухой переулок. Мне нужно с вами переговорить.

Позвонив Мак-Грегору, Фредерик сказал ему, что пойдет узнать, кончилось ли заседание парламента, так как продолжительное отсутствие адмирала беспокоит его. Уходя, он еще раз напомнил шотландцу, чтобы тот хорошенько следил за Надодом.

Проводив секретаря, Мак-Грегор долго качал головой.

— Да, странные происходят здесь вещи, — пробормотал он. — Смотри в оба, Мак-Грегор… Этот секретарь не внушает мне доверия.