Берег бесконечности - [23]

– А что бы ты предложил?

– Не быть такой застенчивой. И подготовить историю получше, чем пик Надежды. Ты пишешь книгу, и тебе нужна от него информация.

Она показала на коммуникатор.

– Трепаться всякий может. Хочешь попытать счастья? Посмотрим, сумеешь ли ты меня пропихнуть.

– Поздно, – сказал он. – Ты эту возможность отрезала. Надо будет попробовать другой подход.

Она ждала, глядя на него.

– Дай ему стимул, – сказал Солли.

– Что?

– Стимул. Подумай об этом с точки зрения пиара. «Интерстеллар» что-нибудь делает для Института?

– Да, – сказала она. – Это один из основных спонсоров. Конечно, не от собственной щедрости. Для них так списывается приличная сумма налога. И идет хорошая реклама.

– Отлично. Организуй формальное признание. Табличка с его именем. Организуй и представь ему.

– Премия Соломона Дж. Хоббса.

– Вполне звучит.

– За службу возвышенную и безграничную.

– Примерно так я и думал.

Вообще-то идея неплохая. И ничего не будет стоить – только приза. Надо будет только протолкнуть это через Мэтта. Он тут же клюнет.

– Думаешь, Трипли на это поддастся? За такой недолгий срок?

– Ты что, серьезно? С этими типами, возглавляющими организации, всегда играй на самолюбии – и не ошибешься.

Ким подавила мысль о том, что с этого надо было начать. Но Солли, конечно, был прав. Она написала несколько вариантов девиза для премии, подумала, как ее назвать, и составила докладную.

Потом, поскольку время поджимало, позвонила Мэтту и изложила дело. Он выслушал, идея ему, как и следовало ожидать, понравилась. Потом он сообщил, что через несколько дней ей предстоит выступать перед Обществом гражданского процветания, и сказал, что перезвонит.

Перезвонил он через двадцать минут.

– Все устроено, – сказал он. – Тебе назначена встреча в офисе «Интерстеллара» в пятницу в два часа дня.

– Отлично, – сказала она. Связь была только голосовая, поэтому триумфальную улыбку можно было не скрывать.

– А тебя эта история и в самом деле захватила, – сказал Солли.

Они летели по безоблачному небу. Вдалеке другой аппарат летел на север.

Ким соединилась с Шепардом.

«Привет, Ким, – сказал домашний ИР. – Чем могу помочь?»

– Сегодня утром не звонил Шейел Толливер?

«Нет. Известить тебя, если будут звонки?»

– Да, будь добр.

«Еще что-нибудь?»

– Что ты мне можешь рассказать об «Охотнике»? Корабле фонда Трипли? Что у нас по нему есть?

Короткая пауза.

«Фонд Кайла Трипли больше не существует. Он распущен тринадцать лет назад Бентоном Трипли и заменен…»

– Ладно, не надо. Расскажи о корабле.

«„Охотник“, – начал Шепард, – вошел в строй третьего средизимника 544 года».

Средизимник – это был месяц гринуэйского календаря, добавленный между декабрем и январем для коррекции продолжительности года. Обычно в нем было двадцать два дня, но иногда день опускался, как когда-то в земном феврале для согласования звездного и планетного календарей.

«В основном корабль использовался для дальних исследовательских экспедиций в ранее неизвестные области космоса. В 578 году был продан компании „Олвей резерч“.

– Где он сейчас?

«В настоящий момент корабль принадлежит компании „Ворлдвайд интериор“ и находится на ее территории в Небесной Гавани».

– Скажешь после этого, что ты не везучая? – спросил Солли. Ким включила вспомогательный экран.

– Покажи нам корабль, Шепард. Каким он был в 573 году. На мониторе появился указатель. Ким пролистала сборник схем. Корабль был маловат для звездолета, скорее яхта богача, построенная лично для Трипли. Она была сделана в виде копии его дома на Кедровом острове. Главная палуба на втором уровне, галерея с лестницами с двух сторон. Ковры, комната отдыха, кабинет, полетная палуба, центр управления. Снаружи башенки и балконы. Расположенные повсюду видеопанели создавали стандартную иллюзию окон внутри и кругового обзора на внешних палубах. Человек мог сидеть у себя на крыльце и смотреть в космос.

Прыжковые и главные двигатели находились в корме. Грузовые трюмы, кладовые и ангары располагались внизу.

Ким повернула корабль и сняла верх.

– У тебя здорово получается, – сказал Солли.

– Что именно?

– Собирать и отображать данные.

– Я этим на жизнь зарабатываю. Ты что, думаешь, мы потенциальных доноров из шляпы вынимаем?

– Ты по ним ведешь поиск?

– Естественно, Солли. Финансировать Институт – на это нужно много денег. У нас нет времени действовать методом проб и ошибок.

– Но есть же законы о неприкосновенности частной жизни?

– Они достаточно расплывчаты. Почти все, что ты делаешь, где-то фиксируется, надо только знать, где искать. Хочешь, я тебе покажу какие-нибудь эпизоды из твоей жизни?

– В другой раз.

Ким улыбнулась, приблизила на экране переднюю секцию «Охотника» и стала осматривать интерьер. Шикарная отделка. Кожа. Комнатные растения. Картины на стенах. Типичное обиталище высшего руководителя вдали от дома.

Сама Ким только раз бывала на межзвездном лайнере. Ей было двенадцать лет, и они всей семьей летали на Минагву, где у матери были родственники. Если память ей не изменяет, каюты были тесные, стены уныло-серые, и казалось, что полет никогда не кончится. Страшно интересно было, когда корабль выскочил возле яркого золотого солнца той планеты. Минагва – это было приятное местечко, двойная планета, обе обитаемые, обе с океанами. Но она не стоила лишений перелета. Улетая через два месяца на Гринуэй, Ким про себя решила, что это в последний раз. Больше никогда она не будет летать в этих консервных банках. Это обещание Ким сдержала и не летала на звездолетах больше никогда. Хотя она готова подумать, если кто-нибудь предложит ей полет на «Охотнике».