Бердолька Чарли и Гертруды Богранд - [3]

Миссис Пипкин крикнула на Патиссона. Затем крикнула на мальчика – за то, что не отогнал кота. А потом – на мужа: за то, что тот вышел на веранду без штанов. После чего схватила ворона (помогли ядовито-зелёные перчатки) и вернулась на кухню, посадив птицу в умывальник.

Снова зазвонил телефон. На сей раз миссис Пипкин подняла трубку. Сквозь ужасный шум и невыносимые помехи ей прокричал знакомый голос:

– Бренди!

– Алло! – ответила миссис Пипкин, одной рукой отгоняя Патиссона от ворона.

– Бренди! Бре-е-енди! – кричал скрипучий голос.

– Гордон! Убери кота! – миссис Пипкин кричала мужу, который что-то жевал у экрана телевизора.

– Бренди! – продолжал кричать голос в телефонной трубке.

– Патиссон! – кричал мистер Пипкин.

– Алло! – снова произнесла миссис Пипкин. – У меня сегодня не день, а какое-то безумие. Вы не могли бы представиться?

– Бренди! – говорил голос. Помехи становились невыносимыми. – Бренди! На субботний бридж!

Миссис Пипкин остолбенела.

– Эндора! – повторил голос. – На субботний бридж захвати бренди!

Не задумываясь, миссис Пипкин бросила трубку. Её сердце безумно колотилось. Какая неслыханная и жестокая шутка. Дикость! Только бессердечному человеку могло прийти в голову разыгрывать её так бестактно.

Конечно, миссис Пипкин узнала этот голос. Помехи и шумы не смогли его исказить.

Телефон прозвенел снова.

– Не звоните сюда больше! – крикнула миссис Пипкин в трубку.

– Стрекозочка моя, – на сей раз это был мистер Пипкин. – Я не могу выйти из уборной. Открой, пожалуйста, дверь. Спасибо!

Действительно, мистера Пипкина у телевизора уже не было.

Поднимаясь на второй этаж, миссис Пипкин вспоминала голос в трубке. Несомненно, он принадлежал Тутси «Ласточке» Фридерман, её давней подруге. Но это не могла быть она. Это невозможно. Миссис Пипкин успокаивала себя. Открывая мужу дверь в уборную, она размышляла: либо это чья-то шутка, либо какая-то ошибка. Да! Ошибка. Ведь на телефонных станциях происходят сбои.

– Это обычный технический сбой, – вслух ещё раз убедила себя миссис Пипкин. – В наше время технике нельзя доверять.

– Просто нужно сменить замок в уборную, милая. А когда будет ужин? – поинтересовался мистер Пипкин. И даже не подал виду, что ему интересны беседы, которые его супруга вела сама с собой.

– Гордон! Ты только что ел!

– Да?

Миссис Пипкин не ответила. Только возвела глаза к потолку, очевидно, имея в виду: «Сколько можно…» Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, она спустилась на первый этаж. Послышался грохот.

Миссис Пипкин вздрогнула: она совершенно забыла про ворона; ускорив шаг, влетела в кухню – надеясь, что Патиссон не устроил себе ранний ужин. В кухне был полный бардак: люстра качалась из стороны в сторону, скатерть (как и всё, что было на столе до этого) лежала на полу, а в умывальнике от ворона остался только испуг.

Самих ворона и Патиссона в кухне не было.

На улице снова прогремел пугающий взрыв, раздался громкий смех подростков. Мальчик с крыши прокричал кому-то:

– С наступающим чудом!

Миссис Пипкин не понимала, что ещё могло наступить. По её мнению, всё уже наступило: день подходил к концу, горожане должны находиться в своих домах за праздничными столами.

По телевизору мэр объявил, что через несколько часов со всех концов Гластонбери запустят салют. И радостно добавил: по всей округе летают чёрные и белые вороны мира. А это значит, Гластонбери – самый счастливый город на планете Земля. И снова фальшиво запел с известным рок-музыкантом.

– Неудачный день, – проворчала миссис Пипкин. Она включила на кухне радиоприёмник с «жёлтыми» новостями (репортаж о белоснежных волках в Гластонбери) и проверила в духовке индейку. – Завтра всё изменится, – успокаивала она себя. – Будет новый день. Рождество. Да! Счастливый день! Не может быть иначе!

Но чему быть, того не миновать.

Остаток вечера миссис Пипкин провела за накрытым праздничным столом перед телевизором. Наспех наряженная ёлка переливалась красными и жёлтыми огнями. Пока индейка остывала, мистер Пипкин ел приготовленный сиделкой суп. Прямо из кастрюли. Он называл ужин из кастрюли «экономией времени». Миссис Пипкин никогда не убеждала мужа в обратном.

По телевизору показывали праздничную викторину с глупыми вопросами. Мистер Пипкин произносил ответы с умнейшим видом, но так ни разу и не угадал: потому что правильные ответы – «вещь относительная».

Патиссон вёл себя странно и неподобающе для воспитанного кота. Он мяукал, сидя у окна. И чем громче мистер Пипкин делал звук в телевизоре, тем громче мяукал Патиссон.

Кот не хотел на улицу. Миссис Пипкин в этом убедилась, когда трижды просила мужа выставить его за дверь. Каждый раз Патиссон каким-то чудесным образом пробирался обратно, хотя (миссис Пипкин могла поклясться) все окна были закрыты. Кот не хотел есть – целую гору рыбного паштета он получил полчаса назад.

– Стрекозочка, – улыбнулся мистер Пипкин, доедая суп, – он споёт свою рождественскую песенку и успокоится.

После шоу начались местные новости, в которых весёлые дикторы рассказывали о главных событиях дня. Одно из них – торжественная речь миссис Пипкин. Второе – слухи о предстоящем чуде.