Бердичев - [7]
Виля. Борис Макзаник нас заметил и, в гроб сходя, благословил…
Макзаник(широко улыбаясь). Привет… В Цесека не хочешь? В центральный ср… понял? Сра… Комитет… Ну, в уборную хочешь? Пошли вместе.
Виля. Нет, не хочу… А как дела на литературном фронте?
Макзаник. Хочешь, почитаю.
Стаська. Виля, это у вас ругаются?
Виля. У нас.
Стаська. Что ж они ругаются. Клопов бы лучше давили.
Макзаник(Виле). Пошли немного пройдемся. (Отходят.) Тебе Стаська нравится?
Виля. Так она ведь старая. Ей уже девятнадцать, а может, и двадцать.
Макзаник. Зато какие у нее ягодицы… Ну, пойдем сегодня на бульвар.
Виля. Неохота… Лучше здесь почитаем.
Макзаник(ставит на землю помойное ведро).
Ты чего? Смеешься?
Виля. Нет, продолжай, просто закашлялся…
Макзаник.
Колька, подкравшись, бьет Макзаника под зад. Макзаник, схватив ведро, удирает.
Виля(удирает, кричит испуганно). Мама!
Макар Евгеньевич(скрывая улыбку). А ну, Коля, перестань…
Колька(хохоча). Так я ж Вилю не трогаю. Иди сюда, Виля, садись с нами в карты…
Витька. Он говорил, что он хусский… Ты хусский?
Виля. Я хотел сказать, что я русский еврей, но «русский» я успел сказать, а «еврей» не успел, потому что меня срочно домой позвали…
Витька(хохоча). Его домой позвали…
Виля. Нет, правда… Есть бухарские евреи в Средней Азии, есть грузинские — на Кавказе, а я русский… Хотя вообще-то я наполовину… Моя мать из Польши… А отец тоже не совсем ясно кто… Я был в детдоме, так меня эти евреи взяли на воспитание… Я ведь на еврея не похож…
Макзаник(проходя мимо с пустым ведром). Только все евреи похожи на тебя…
Виля. А ты, Бора, выйди из мора, чтоб тебе ручки и ножки обсохли, а животик я тебе вытру сама…
Макзаник. Сам жид, а на другого говоришь.
Колька(приподнимается). Оторвись!
Макзаник удирает, гремя ведром. Все смеются.
Виля (к Кольке). Дай закурить.
Колька. Сам стрельнул…
Виля. Ну дай бенек потянуть…
Колька дает окурок. Виля курит. Слышен новый взрыв криков и плача.
Дуня. И не устанут.
Луша. Нет, это уже не там, это не у Рахили. Это Сергей Бойко опять Фаню бьет.
Из дверей на нижнем этаже, откуда слышны крики и плач, показывается Сергей Бойко. Он в майке, спортивных шароварах и босой. Похмельное лицо его искажено злобой, волосы всклокочены. Садится рядом с Макаром Евгеньевичем.
Сергей. Беркоград проклятый. Бердичев — еврейская столица…
Макар Евгеньевич. Сергей, зачем жену бьешь? Нехорошо.
Сергей. Разве жидовка может быть женой?.. Бегает к своим жидам наверх на меня жаловаться…
Луша. Что ж ты ее, Сергей, от немцев спас? Зачем прятал?
Сергей. Так это другое дело. У меня от нее дети. А детям мать нужна, потому и прятал… Ух, Беркоград проклятый…
Макар Евгеньевич(улыбается). Так, говорят, Бердичев скоро переименуют… Горсовет уже прошение подал в Киев, в Верховный Совет… Черняховск вроде бы будет. В честь погибшего генерала Черняховского, а кто говорит, в честь генерала Ватутина… Есть слухи, что в честь Котовского назовут, который здесь, на Лысой горе, долго находился, там его казармы были… Или в честь Щорса… Здесь ведь музей Щорса есть… Или, говорят, в честь Богдана Хмельницкого, который Бердичев от поляков освобождал…
Сергей. Да бросьте вы, Макар Евгеньевич, ну какой русский генерал или полководец согласится дать свое имя Бердичеву?.. А который погиб, семья не допустит… Как был он Беркоград, так и останется Беркоградом.
Макар Евгеньевич. Может, найдется… Если не генерал, так полковник.
Сергей. Какой полковник?
Макар Евгеньевич(улыбается). Маматюк… Герой освобождения Бердичева, командир танкового полка Бердичевской дивизии… Не Бердичев теперь будет называться, а город Маматюк…
Сергей. И то лучше, хоть не по-жидовски… Откуда? Из Маматюка… Ничего. (Смеется.)
Макар Евгеньевич(улыбается). Тише… Разве не видишь, вон он идет, полковник Маматюк?.. Я еще издали его заметил и вспомнил.
Через двор проходит, гремя орденами и медалями, полковник Маматюк. Останавливается, подходит к Виле и вырывает у него из рук дымящийся окурок.
Маматюк(Виле). Сопляк… Разве за это я воевал на фронте, чтоб такие сопляки курили?.. (К Сергею.) Ты отец его?
Сергей(обиженно). Ну какой я ему отец, товарищ полковник? Бойко моя фамилия. А разве он обликом похож на Бойко?
Маматюк(Виле). А где твой отец, говнюк?
Виля(опустив голову, покраснев, тихо). Погиб на фронте…
Маматюк. А разве за это погиб твой отец, чтоб ты теперь курил? Ты в каком классе?
Виля(опустив голову, тихо). В седьмом.
Маматюк. А кто у вас военрук?
Виля. Степин…
Маматюк. Знаю его… Только надо говорить: майор Степин… Ну-ка, встань, повтори…
Макар Евгеньевич(Виле). Встань, с полковником говоришь…
Виля(встает). Майор Степин.
Маматюк. Посмотрим, чему тебя научил майор… Ну-ка, вложи пять пальцев в рот и скажи: солдат, дай пороху и шинель… Вот так вложи. (Показывает.)
Виля вкладывает пальцы и произносит глухо фразу. Полковник бьет его по уху.
Маматюк(смеется). Куряга… Где твоя военная хитрость? Тебя любой противник обманет… Ты ж мне сказал: солдат, дай по уху, и сильней… В следующий раз увижу, что ты куришь, не так еще дам…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В настоящем издании представлен роман Фридриха Горенштейна «Место» – произведение, величайшее по масштабу и силе таланта, но долгое время незаслуженно остававшееся без читательского внимания, как, впрочем, и другие повести и романы Горенштейна. Писатель и киносценарист («Солярис», «Раба любви»), чье творчество без преувеличения можно назвать одним из вершинных явлений в прозе ХХ века, Горенштейн эмигрировал в 1980 году из СССР, будучи автором одной-единственной публикации – рассказа «Дом с башенкой».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли сценарии и сценарные замыслы писателя и кинодраматурга Фридриха Горенштейна, известного по работе над фильмами «Раба любви», «Солярис», «Седьмая пуля» и др. Сценарии «Рабы любви», «Дома с башенкой» и «Тамерлана» публикуются впервые. За исключением «Рабы любви», все сценарии остаются нереализованными.
Повесть Израиля Меттера «Пятый угол» была написана в 1967 году, переводилась на основные европейские языки, но в СССР впервые без цензурных изъятий вышла только в годы перестройки. После этого она была удостоена итальянской премии «Гринцана Кавур». Повесть охватывает двадцать лет жизни главного героя — типичного советского еврея, загнанного сталинским режимом в «пятый угол».
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.