Берберские пираты. История жестоких повелителей Средиземного моря ХV-ХIХ вв. - [2]

Фердинанд и Изабелла, принявшие мудрое решение выселить испанских мавров, позабыли о том, что изгнанники могут отомстить. Сразу после падения Гранады охваченные отчаянием мавры покинули землю, которую на протяжении семисот лет считали своим домом, и, не желая жить под игом испанцев, пересекали пролив, отделявший Европу от Африки, где селились в различных опорных пунктах, таких как Шершель, Оран, а особенно в Алжире, о котором до тех пор вряд ли кто-то слышал. Едва поселившись в новых землях, изгнанные мавры поступили так, как и любой на их месте, – принесли войну в страну своих угнетателей. Они не могли схлестнуться с испанцами на поле боя из-за значительно уменьшившейся численности, но на море быстрота и знание побережья позволили им совершить возмездие, которого они так жаждали.

Благодаря науке, традициям и наблюдениям мы знаем, что человек имеет определенное сходство с хищным зверем. Используя силу и ловкость, он убивает свою добычу или заманивает ее в западню. Человек цивилизованный делегирует право совершать самые жестокие убийства профессионалам и, если вообще убивает, доводит свое развлечение до уровня спорта, оттачивая мастерство, а также испытывая волнение из-за чувства неуверенности и возможного риска. Однако цивилизованный человек все еще слишком склонен питаться себе подобными, хотя при этом и не использует грубых способов, применявшихся его предками. Он питается слабостью ума и характера, жадностью и природной склонностью человечества к азартным играм. Того, кто сумел достичь наибольшего масштаба, мы называем дельцом, а самым скромным его «коллегой» можно считать вора-карманника.

Этот хищнический дух одновременно настолько древний и всеобъемлющий, что читателю, несомненно полностью лишенному этих заслуживающих порицания черт, тем не менее необходимо попытаться понять, какую радость может приносить грабеж, доведенный до уровня изящного искусства. Возможно, некоторые циники скажут, будто единственная причина, по которой не все мы являемся ворами, заключается в том, что мы недостаточно храбры для этого. К тому же в том, что человек предпочитает подвергать себя бесчисленным опасностям во время противозаконного преследования своей жертвы, а не заниматься честным повседневным трудом, несомненно, помимо вполне естественной порочности и греховности, имеется и определенное очарование. В этом предложении как раз и содержится ответ на заданный ранее вопрос: дух искателей приключений, стремление к соревнованиям, свойственное большинству людей, возбуждают риск и неопределенность.

Все это, а также многое другое привлекало и наших мавританских грабителей. Будучи людьми храбрыми и дерзкими, они и раньше нередко показывали себя в борьбе с испанцами и в неистовых морских набегах на населенные христианами берега, возможно Сардинии или Прованса. Однако теперь они поставили перед собой цель, значительно превосходившую все сделанное ими раньше, – справедливое возмездие тем, кто выгнал их из домов и бросил их на волю волн, чтобы они на шли новое прибежище в священной войне против убийц их родных и близких и хулителей их неприкосновенной веры. Что помимо путешествия на легком бриге вдоль пляжа Алжира и его укомплектования людьми для плавания в испанские воды может принести такую острую радость и торжество?

На бортах небольшого корабля всего по десять весел, каждое из которых держит в руках человек, которых умеет не только грести, но и сражаться, ибо на борту фиркаты нет места для обычных обитателей суши. Если с суши будет дуть попутный ветер, особенно активно грести морякам не придется, и благодаря большому треугольному парусу, закрепленному на его единственной мачте, судно быстро поплывет по прибрежным водам между побережьем Африки и Балеарскими островами, где так удобно следить за испанскими галерами или, возможно, итальянской полякрой. Небольшую эскадру бригов, сидящих в воде довольно неглубоко, можно провести вверх по течению практически любой речки или прятать за скалой до тех пор, пока на горизонте не покажется враг. Затем, опустив весла в воду и на протяжении нескольких минут энергично гребя, моряки догоняют ничего не подозревающую жертву и делают первый залп. После этого они забираются на борт, и завязывается рукопашный бой; на юте, под предназначенным для капитана балдахином, несчастные предпринимают последнюю отчаянную попытку дать отпор противнику, и вот желанная добыча захвачена, пленников заковывают в кандалы, на борт отправляется временная команда, и одержавшие победу моряки возвращаются в Алжир, где их встречают радостные возгласы соплеменников.

Моряки также могли сойти на берег в столь любимой ими Андалусии. Затем небольшие корабли заводили в расщелины между скалами или даже закапывали в песок, и пираты украдкой пробирались в одну из деревень, расположенных в глубине материка и так хорошо знакомых им, потерю которой они не переставали оплакивать. В Испании у них все еще оставалось много друзей, жаждавших помочь им в борьбе против угнетателей и спрятать, если их застанут врасплох. Спящих испанцев будили, а затем с мрачным видом успокаивали с помощью оружия. Захватчики закидывали себе на плечи их жен и дочерей и уносили прочь, забирали все ценное, и вскоре радостные разбойники плыли в Алжир на кораблях, нагруженных добычей и пленниками, а нередко и в сопровождении подвергавшихся гонениям сородичей, которые, охваченные чувством благодарности, присоединялись к своим родственникам, уже успевшим обрести новый дом. Свершение подобной мести испанцам придавало жизни мавров остроту.