Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах - [161]

Что даже накричал в сердцах на дядю своего.

2249

Рек Вольфхарт: «Коль придете вы к рейнцам без брони,

Вас примут неучтиво, и высмеют они,

И от себя с позором прогонят, может быть;

А коль в доспехах явитесь, вам не дерзнут грубить».

2250

И внял старик советам горячего юнца.

Едва вооружиться успел он до конца,

Как бернцы окружили его со всех сторон.

Был этим Хильдебранд седой немало удивлен.

2251

Он их спросил: «Куда вы с мечами наголо?» —

«Пусть видит дерзкий Хаген, как много нас пришло,

Иначе он обидит и вас насмешкой злою».

И согласился взять старик соратников с собою.

2252

Заметил смелый Фолькер, из зала бросив взор,

Что Дитриховы люди пересекают двор —

Щиты у них на локте, мечи блестят в руках,

И королей предупредил скрипач в таких словах:

2253

«Подходят к залу бернцы, и мнится мне, вражда,

А не стремленье к миру их привела сюда,

Иначе бы доспехи им были не нужны.

Боюсь, и с ними будем мы затеять бой должны».

2254

Едва отважный шпильман все это досказал,

Как Хильдебранд с дружиной пришел ко входу в зал,

На землю щит поставил и закричал гостям:

«Богатыри, что Рюдегер худого сделал вам?

2255

Мне господин мой Дитрих велел спросить у вас,

Не ложное ль известье он получил сейчас

И правда ли, что вами маркграф убит в бою.

Коль это так, нам не избыть до смерти скорбь свою».

2256

Сказал владетель Тронье: «Известие правдиво,

Хоть я б желал, чтоб ложью его считать могли вы,

А Рюдегер достойный остался жив и цел

И не пришлось оплакивать нам всем его удел».

2257

Когда известно стало, что впрямь маркграф убит,

Все Дитриховы люди заплакали навзрыд.

Текли у бернцев слезы со щек, бород, усов.

Унынье преисполнило сердца лихих бойцов.

2258

Промолвил герцог Зигштаб, один из их числа:

«Отраду нашу битва навеки унесла.

Пал тот, кто кров и пищу давал нам в дни изгнанья.

До срока меч врага прервал его существованье».

2259

Сказал печально Вольфвин, бесстрашный удалец:

«Когда б сражен сегодня был мой родной отец,

Я и тогда навряд ли скорбел бы так душой.

Не вынести его жене утраты столь большой».

2260

Могучий Вольфхарт гневно воскликнул в свой черед:

«Кому теперь придется вести войска в поход,

Как их водил когда-то бехларенский маркграф?

Нас, амелунгов, навсегда осиротил он, пав».

2261

От этих слов заплакал он сам еще сильней,

С ним — Хельфрих, Вольфбранд, Хельмнот и много их друзей,

А Хильдебранд бургундам, рыдая, возгласил:

«Молю вас сделать то, о чем наш государь просил.

2262

Велите труп из зала к порогу принести,

Чтоб мы могли оплакать и с честью погрести

Того, кто свято верность хранил друзьям своим —

И нам, лишенным родины, и вам, и остальным.

2263

Мы, бернцы, здесь чужие, и он чужим был тоже.[1281]

Поэтому нам в просьбе отказывать негоже.

Должны, хотя б по смерти, маркграфу мы воздать

То, что от нас он вправе был при жизни ожидать».

2264

Державный Гунтер молвил: «Хвала и честь тому,

Кто и по смерти друга готов служить ему.

Мы, люди, умираем, а верность — никогда.

Почтите же усопшего — был добр он к вам всегда».

2265

Но тут вмешался Вольфхарт: «Просить нам надоело.

Извольте-ка, бургунды, немедля выдать тело.

Оплот и радость нашу убили вы в сраженье,

Так не мешайте хоть предать маркграфа погребенью».

2266

Скрипач ему: «Не ждите от нас таких услуг.

Возьмите тело сами, коль нужен вам ваш друг —

Лежит, в крови купаясь, он недвижимо здесь.

Вот этим и окажете вы Рюдегеру честь».

2267

С трудом сдержался Вольфхарт и так сказал в ответ:

«Уймитесь! Нашу рану вам растравлять не след.

За грубость, сударь шпильман, воздал бы я с лихвой,

Не запрети нам Дитрих наш вступать с гостями в бой».

2268

Промолвил Фолькер бернцу: «Блюдет запреты тот,

Кому их малодушье нарушить не дает,[1282]

И я отнюдь героем не назову его».

Одобрил Хаген от души речь друга своего.

2269

Могучий бернец вспыхнул: «Горазды вы шутить,

Но ваш язык сумею я так укоротить

И так расстроит скрипку вам мой клинок булатный,

Что вы меня попомните, прибыв на Рейн обратно».

2270

Ответил Фолькер: «Будьте уверены вполне,

Что если струны скрипки расстроите вы мне,

То, прежде чем вернусь я на Рейн родимый вновь,

Ваш ныне столь блестящий шлем покроет ржою кровь».

2271

Племянник Хильдебранда рванулся к двери в зал.

По счастью, дядя силой задиру удержал.

«Как видно, ты рехнулся, коль обнажаешь меч.

Ведь это может на тебя гнев Дитриха навлечь».

2272

«Пустите льва на волю, — опять съязвил скрипач. —

Вам, старец, с ним не сладить — он чересчур горяч.

Но как бы смел он ни был, я так его приструню,

Что заречется у меня он похваляться втуне».

2273

Поносными словами был бернец разъярен.

Себя щитом надежным прикрыл поспешно он

И шпильману навстречу помчался, словно лев.

Пустились вслед за ним друзья, придя в великий гнев.

2274

Как ни был Вольфхарт молод, проворен, полон сил,

А все же старый дядя его опередил[1283]

И первым устремился по лестнице к дверям.

Вот так был амелунгами навязан бой гостям.

2275

Скрестили грозный Хаген и Хильдебранд клинки.

Неукротимой злобой пылали смельчаки.

Звенели и трещали щиты в руках у них,

И красный ветер поднялся от их мечей стальных.

2276

Но в этом поединке взять верх никто не смог:

Противников с собою унес людской поток,

И проложить друг к другу не удалось им путь.

Меж тем схватились музыкант и Вольфхарт грудь на грудь.