Беовульф - [80]

Сильно стукнулся головой о нечто твердое, но чувств не потерял. Осознал, что жив.

– Я тебя сейчас прирежу, – простонали в темноте. – Скильд, ты, что ли?

– Ага, – выдохнул Северин. – Алатей? Иисусе Пресветлый, ты уцелел?

– Ребра, кажется, сломаны. Ничего, это и раньше случалось. А колено ты мне отшиб, ромей…

– Откуда ты знаешь, что это я? Тут темно!

– Запах, ромей. Скильд, уж поверь, твой запах ни с одним другим не перепутаешь – каждый человек пахнет иначе. Да и дышишь ты особенно. Я и прежде говорил: не полагайся на зрение, верь чутью и слуху…

– Надо выбираться отсюда, Алатей.

– Надо. Только в груди больно. Потерплю. Руку дай!

Северин нашарил в кромешной тьме ладонь анта. Перепрелое сено было тяжелым, хотя даны защищали его от влаги, укрывая полосами плетёных из соломы широких циновок.

Вылезли из скирды с трудом, но довольно быстро. Северин немедленно отметил, что туман начал редеть, подул ветер с моря.

– Лук потерял, – сокрушался Алатей. – Ничего, поутру найдем. Смотри, смотри! И не шевелись, заметит! Судьба подарков дважды не дарит!

В пятидесяти шагах от овчарен бесновался Грендель, круша и ломая дружинный дом.

* * *

Ремигий начал понимать: его затея, рассчитанная на то, чтобы приманить тролля и постараться выяснить его истинную сущность, неосуществима.

В прежние времена чудовище убивало холодно и расчетливо, будто издеваясь над Хродгаром и родичами конунга: монстр не впадал в ярость, использовал волшебство, чтобы проникнуть в Хеорот, и редко вступал в сражение с воинами конунга – обычно он незаметно похищал людей или наводил на них чары беспробудного сна, чтобы беспрепятственно разбойничать.

Этой ночью Грендель изменил привычкам – он начал уничтожать все, что видит перед собой, обуянный невиданной прежде жаждой разрушения. Тролль обладал неимоверной силой, он запросто мог растащить сруб по бревнышку и легко рассекал дерево когтями.

Для начала великан снес часть крыши над входом, в проломе мелькнуло звездное небо. Затем Грендель обрушил верхнюю часть стены – по счастью, толстые бревна обвалились не внутрь дома, а наружу, прямо под ноги Проклятию Хеорота.

Грендель взревел, Северин с Алатеем видели, что он и сам пострадал – тролля сильно ударило по ступням и коленям твердым тяжелым деревом. Но это лишь ввергло гиганта в большее исступление: над его головой взлетел фонтан щеп, обломков бревен и балок, крыша дружинного дома просела, засыпая вставших в глухую оборону данов земляной трухой, дранкой и пылью.

«Не выберемся, – решил епископ, но немедленно запретил себе предаваться панике. Во-первых, стыдно – оба жреца, Гуннлаф и старый Эремод были полны решимости умереть, но своих не бросать. Во-вторых, остаются пути к отступлению: выскочить наружу через пролом в дальней части строения у оружейни, рассыпаться по подворью. Будет больше шансов уцелеть. Однако даны и Хенгест с Хререком на отступление не пойдут: позор и бесчестье! – …В таком случае будем надеяться на чудо».

Пыль частью осела, частью была унесена внезапно появившимся ветром со свежим запахом моря – ударили несколько сильных порывов. Грендель вдруг отпрянул от широкого пролома, помотал башкой, но тут же вновь ринулся вперед. Эремод-годи, не выпускавший меч из правой руки, левой метнул прямиком в рожу тролля запечатанный глиняный горшочек – несколько таких висели на поясе жреца, привязанные ремешками.

Поначалу ничего особенного не произошло. Тонкостенный сосуд с хлопком разбился о коготь Гренделя – он успел поднять лапу, защищаясь. Выплеснулась и пошла паром едко пахнущая жидкость, капли попали на шкуру чудовища, урод на мгновение замер и шевельнул округлыми ноздрями.

Пф-ф! Послышалось шипение, редкая шерсть на передних лапах тролля задымилась и полыхнула язычками синеватого огня, так горит болотный газ. Ремигий немедленно отметил странность – брызги, попавшие на дерево или солому, не воспламенились, полыхала только живая плоть Гренделя.

– Отойти назад! – рявкнул Хенгест, первым сообразивший, что случилось. – Держать скёльдборг! Назад, я сказал! Ремигий-годи, держись у меня за спиной!

Грендель тем временем озадаченно смотрел на правую лапищу, по которой растекались струйки голубого пламени, попытался стряхнуть огонь левой, но и там внезапно занялась грубая кожа. Потянуло паленой шерстью и горелым мясом.

Тролль неожиданно высоко застонал, запричитал, как обиженный ребенок, и кубарем откатился от дома, к «божьему столбу» – было видно, как он вначале сунул обе лапы под грудь – редкая шерсть вспыхнула, – а потом начал кататься по земле, подвывая и рыча.

– Снадобье Хель? – резко повернулся Хенгест к старому жрецу. – С нехорошим колдовством шутишь, Эремод! Негоже это!

– Десяток зим берег, – спокойно ответил годи. – Пригодилось, как видишь…

Действие состава оказалось кратким, пламя исчезло. Грендель, фыркая и шумно выдыхая воздух, извергавшийся из его пасти тугой струей пара, поднялся на ноги, замер, взблеснул глазами и будто ядро, выпушенное из римской катапульты, ринулся в новую атаку. Сдержать тролля было невозможно.

– Гос-споди… – просипел Северин, наблюдавший за происходящим со стороны. – Что же это, а?