Белый крест - [12]
Ориентир он приметил днем. Груда битого кирпича, безобразно сваленная в траву каким-то нерадивым мужиком. Подтащил к ней велосипед, снял фонарь, заметил направление по компасу.
В глухой лесной тьме гукала сова. Днем здесь было парко и душно. Стоячий воздух облеплял будто мокрой ватой. Сейчас эта вата превратилась в теплую простыню. Но в давящей сверху темноте до Чертова логова он продирался по кустам в два раза медленнее. Когда пошел сосняк, ему показалось, что накопанных лодочником ям стало много больше. Они попадались чуть не на каждом шагу и норовили незаметно подвернуться под ногу. А сова теперь точно следила за ним, ухая над самой макушкой. Мурманцев остановился, прислушался. Кто-то мягко ступал по сосновым иголкам позади. Несколько шагов — и замер, затаился. Мурманцев стремительно развернулся, выбрасывая вперед руку с фонарем. Широкими мазками свет ложился на темное полотнище леса. Никого. Ничего. Он пошел дальше, отгоняя морок.
…Прибежище и защита моя, Бог мой, на которого я уповаю. Щит и ограждение — истина Его. Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем, язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень…
Впереди возникло свечение. Яркое, локализованное, движущееся. Мурманцев, затаив дыхание, взял в сторону, желая обойти его. Но сияющее нечто шло по своим делам и посторонними не интересовалось. Мурманцев прибавил шагу. Сосняк кончился. Трава под ногами о чем-то шептала, а может быть, залетевший случайно ветер пробирался по ней тайком.
Луч фонаря уткнулся в необъятный ствол дуба. Мурманцев встал на краю намытого дождями оврага. Он казался глубже, чем днем. Разверстая яма на дне была похожа на вскрытый саркофаг. Мурманцев сделал вниз шаг, второй. Вдруг почувствовал под ногой, упершейся в бугристый корень, упругое шевеление. Будто наступил на толстую змею, резиновую тварь, и та в негодовании пыталась выползти из-под него. Эмоции сработали быстрее рассудка. Омерзение бросило его в сторону прежде, чем вторая нога нашла опору. Он полетел вниз, успев подумать, что сейчас сломает шею. Но несколько кувырков с подскакиванием в воздух выбили из него все мысли. Последний был особенно эффектен. Перевернувшись через голову, Мурманцев ласточкой ухнул в яму, жестко приземлился на спину и на мгновенье потерял сознание.
…Не будь безмолвен для меня, чтобы при безмолвии Твоем я не уподобился нисходящим в могилу…
В чувство его привело дикое ощущение. В спину начало что-то давить, бока сжало тисками, в затылок уперлось нечто жесткое. Одна рука была в кольце захвата, второй Мурманцев пытался освободиться. Его сжимало все сильнее. Он нащупал на животе то, чужеродное, что держало его, и стал отдирать от себя. Ужас проник в душу. Это были руки человека. Руки мертвого человека. Кости скелета.
Над ухом клацнула челюсть. В яме было смрадно и черным-черно. Фонарь остался наверху. Мурманцев уперся ногами в землю, напружинился и ударил затылком мертвую голову. Локтем свободной руки остервенело колошматил по сухим ребрам под собой. Встать он не мог. Скелет будто цепями приковал его к земле.
Потом земля начала падать на лицо. Стены ямы стали осыпаться с тихим кладбищенским шорохом. Мурманцев извивался, лягался и до одури, до звона в мозгах бил головой по черепу мертвеца. Скелету все это было нипочем.
Тогда Мурманцев прекратил выдираться из могильных объятий и посмотрел в небо. «Так не бывает, — спокойно, отрешенно подумал он. — Это только морок». Внезапно над ямой появилось свечение. То самое, движущееся. Огненный шар завис над Мурманцевым, на миг ослепив его. Потом стал медленно спускаться. В могиле сделалось светло, как в присутственном месте. Сквозь яркое сияние Мурманцев разглядел, что края ямы поднимаются, точно растут. Мертвец уходил в землю и тянул его с собой. А сверху на него невесомо падала шаровая молния.
Она подошла почти вплотную. К самому лицу. Он чувствовал ее жар. А она будто прислушивалась к нему.
…Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизится. Ибо ты сказал: «Господь — упование мое»…
Огненный шар взмыл и исчез за краем могилы. Полыхнул отсвет молнии, раздался треск, полетели искры, и яма наполнилась громким шелестом. Мурманцев схватился за ветку упавшего дерева, протянутую ему как рука утопающему. Она была достаточно толстой и прочной, чтобы выдержать его.
«Защищу его, потому что он познал имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его. И явлю ему спасение Мое».
Хватка, держащая его, слабела. Он выдернул занемевшую вторую руку и потащил себя наверх, перехватывая ветку. Полностью освободившись, с силой лягнул скелет, взобрался на ствол, лежащий поперек ямы. В пяти метрах от нее на рухнувшем дереве плясал огонь, быстро подбираясь к кроне. Из земли торчал короткий обугленный пенек.
Мурманцев вытер рукавом лицо. Пот смешался с землей и кровью. На зубах скрипел песок.
Отплевываясь, он дохромал до фонаря. Потом вернулся к яме. Сквозь набившуюся березовую листву было видно, что там ничего нет. Никаких скелетов.
Из куртки он достал холодное оружие древних людей и бросил вниз. Ногой ссыпал часть выкопанной земли, похоронив артефакт.
Сборник «Огненный рубеж» посвящен событиям Великого Стояния на Угре 1480 года. В книгу вошли историко-мистические, историко-приключенческие, просто исторические повести и рассказы. Тихая река Угра – не только рубеж обороны, где решалась судьба юной России. Это еще и мистический рубеж, место, где силы зла оказывают страшное давление и на полки, и на души людей. Древнее зло оживает в душах, но с ним можно справиться, потому что на всякую силу найдется сила еще большая.
Судьба порой совершает вовсе неожиданные повороты. Молодой ученый Федор Шергин, испытав очередной творческий кризис и полосу неудач, уезжает по совету близких на родину своих предков — на Алтай. Рассчитывая развеяться и отдохнуть, Федор помимо воли оказывается втянутым в круговорот странных событий: ночное покушение в поезде, загадочный попутчик, наконец участие в расследовании сибирской загадки вековой давности, связанной с его легендарным прадедом — белым офицером, участвовавшим в секретной операции по спасению царской семьи, и поиски таинственной алтайской Золотой орды…
1410 год. Только что над Русью пронеслась очередная татарская гроза – разорительное нашествие темника Едигея. К тому же никак не успокоятся суздальско-нижегородские князья, лишенные своих владений: наводят на русские города татар, мстят. Зреет и распря в московском княжеском роду между великим князем Василием I и его братом, удельным звенигородским владетелем Юрием Дмитриевичем. И даже неоязыческая оппозиция в гибнущей Византийской империи решает использовать Русь в своих политических интересах, которые отнюдь не совпадают с планами Москвы по собиранию русских земель.Среди этих сумятиц, заговоров, интриг и кровавых бед в городах Московского княжества работают прославленные иконописцы – монах Андрей Рублёв и Феофан Гречин.
«Премия имени Н.М.Карамзина ("Карамзинский крест ") вручается за выдающиеся достижения в исторической литературе. Этой премией награждаются произведения, отмеченные позитивным отношением к историческому прошлому и культуре России, уважением к русскому народу и осознанием великой роли христианства в судьбе нашей страны. У народа России должен быть нормальный, умный и содержательный патриотизм».
« русские святые совершенно незаслуженно забыты и вытеснены за пределы современной бесцерковной культуры. Они стали всего лишь "преданьем старины глубокой ". И это не только недоразумение. По большому счету это преступление против русской истории и культуры, из которых вырезана фактически сердцевина ».
Книга «Николай II: Царский подвиг» расскажет детям и взрослым историю жизни последнего русского императора, судьба которого неразрывно связана с трагическими для нашей страны событиями. Для многих людей Николай II был и остаётся загадкой. Кто-то считает его слабовольным и бессердечным, чуть ли не предателем Родины, а кто-то – самоотверженным и милосердным правителем, который ненавидел кровопролитие и делал многое, чтобы улучшить жизнь своего народа. Эта книга в живой, увлекательной форме рассказывает, каким человеком был этот государь.
В Московский уголовный сыск поступила жалоба от видного деятеля партии. Мол, некто, называющий себя волхвом Дорошкой, вторгается в сны супруги партийца и внушает ей ерунду всякую. Надо оградить сны партийных работников и их жён от постороннего вмешательства.
Страна Скади Грин, капитана боевого цеппелина, почти двадцать лет расколота гражданской войной. Однажды жизнь Скади при загадочных обстоятельствах спасает вражеский офицер, запуская цепь событий, изменивших для неё всё. Сможет ли Грин в круговерти боёв и политических интриг разобраться, кто друг, а кто враг, за какую правду она сражается, и что связывает её с тем самым офицером, ставшим для Скади ангелом-хранителем?
Диверсант СВР, ставший инвалидом, попадает в тело Резанова, прототипа героя рок-оперы "Юнона и Авось", в 1806 год. Он хочет вернуться домой, и даже как будто находит обратный путь, но разве русский офицер бросит на произвол судьбы со-владельца тела, зная о скорой преждевременной гибели того. Попутно он внедряет уместные знания своего времени, подспудно укрепляя Россию и наконец добирается до Императора Александра I.
Когда я впервые столкнулся с творчеством Андрея Круза, то был поражен новизной и свежестью его миров, все время ловил себя на том, что воспринимаю их за реальность. Потом Круз ушел… Своим виденьем этих миров я решил продолжить заполнение этих шедевров в силу своих возможностей. Мирам Круза посвящается.(Продолжение книг «Дверь», «Домик Элли», «Заре навстречу») При создании обложки использован дизайн серии книг «Миры Андрея Круза» и образы предложенные автором.
О ты мой новый Герой! Тебе лишь только верю! Ты открываешь двери и покоряешь сердца! Офицер императорской армии, рыцарь без страха и упрёка, скользит по волнам революционного прошлого и поражает всех врагов силой своего оружия и мощью интеллекта! Читайте все, но помните: "Это только присказка, сказка будет впереди!".
Меотию, обезлюдевшую несколько столетий назад в результате нападения кочевников и заразного мора, заселили чужестранцы дартанаи. Вместе с выжившим коренным населением они заново восстановили страну. И если в центральных областях два народа мирно сосуществуют, то на границе со степью отношения между ними накалены. Сумеет ли присланный в провинциальный городок столичный военачальник создать оборонительные укрепления до начала войны со Степью, если его единственной союзницей становится та, которую его соотечественники свысока называют Суеверием Древнего города?
Под маской мира прячется война. У этой войны два лица, две стороны, две реальности. По одну сторону пушки молчат, капитуляция здесь кажется стратегическим успехом, а жизнь в неведении — вершиной свободы. Враг невидим, за разрухой видятся блистательные перспективы. По другую — суть войны, ее цели и средства обнажены до предела, и враг виден через прицел автомата.Велики ли шансы на победу у маленького отряда, поднявшего меч русского Сопротивления? И главное — на какой из двух сторон, каким оружием им вести сражение? Ведь мечом не только убивают.