Белый конь - [109]
— На что вам моя семья, разве меня мало? — У Иотама был единственный восемнадцатилетний сын. Он родился поздно, и родители его холили-лелеяли, нарадоваться не могли.
— Если будешь вести себя с умом, то твою семью никто и пальцем не тронет.
— Как это, с умом?
— Что я скажу, то и делай… То, что здесь произошло, здесь же должно умереть!
— Как это? Ты сюда целый батальон привел — как ты их заставишь молчать?
— Это не твоя забота: они не проговорятся.
— А твоему слову верить можно?
— Я свое слово сдержу.
На этом разговор их окончился. Иотам тут же сел на лошадь и поскакал по направлению к деревне.
— Это произошло ранней весной, — продолжала Анано. — Я забыла сказать, что в то время Иотам спустился с Ширака, с зимних пастбищ, где он готовился двинуть отары в горы. В Шираке он сказал пастухам, что вернется через неделю, и по дороге, у Алазани, встретил Барнабишвили с его людьми, там они все и решили. Дома Иотама ждал сын: отец с сыном должны были вместе ехать сначала в Ширак, а оттуда — в Мта-Тушетию. Иотам ничем не выдал дома своей озабоченности, на третий день оседлал коня, наполнил на дорогу хурджин, обронив только, что едет по делу… Уехал и уехал, с того дня Иотама в деревне не видели, словно сквозь землю провалился, пропал, исчез человек… Его искали и мертвого, и живого, все кругом обшарили, но понапрасну. Иотама и след простыл!..
Анано задумалась, на некоторое время замолкла. Я перевел дух. По выражению ее лица я понял, что рассказ еще не кончается. Воспользовавшись паузой, я стая, гадать, зачем Анано рассказывает мне эту историю. Внезапно у меня возникло сомнение, но разрешить его времени не хватило. Анано продолжила рассказ.
После исчезновения Иотама прошло года три-четыре, а может, и больше. Сколько лет нужно, чтобы забыть человека?.. Про Иотама уже никто не помнил, так только вспоминали изредка: бедняга, хороший был человек, добрый… не вынес горя, когда овец у него отняли, мир праху… Только в Шираке загоны для овец все еще носили его имя. Но если у одного из пастухов и срывалось с языка, что, мол, в Иотамовом загоне стоим, то звучало это так, будто Иотам жил в незапамятные времена.
Итак, прошло три или четыре года. Была ранняя весна, пастухи снимались с ширакских полей, шли в горы. Весь день они укладывали багаж, сгоняли овец и собак. Собирались отправляться наутро. Вечером, уставшие, развели они перед стоянкой костер. Эти стоянки построил когда-то из камня Иотам, чтобы пастухи могли переночевать, укрывшись от дождя и непогоды.
…Пастухи сидят теперь вокруг костра, поставив на огонь кастрюлю для хинкали, ждут, пока вскипит вода. Перед дорогой захотелось им кутнуть. Здесь же лежат собаки, они уже получили свою похлебку и лениво дремлют.
Вокруг огромное поле, уныло и однообразно растянувшееся почти до горизонта. Весна тут пока еще не видна, поле все ржавого цвета, местами почерневшее, будто по нему прошлось огненное колесо — вырвало всю сухую траву и в спешке, что успело, на корню сожгло.
Слева горизонт кажется ближе: с этой стороны поле идет под уклон, в трехстах шагах от стоянки пастухов постепенно опускается и потом опять выравнивается… Идущий с этой стороны путник появляется на поле неожиданно, как бы вырастая из-под земли.
В тот вечер именно отсюда показался странник с палкой в руке. Первыми его заметили собаки, подняли лай, но незнакомец не остановился, даже шагу не сбавил. Он напрямик шел к стоянке. Собаки ощерились, залились яростным лаем, как бы предупреждая незнакомца: еще шаг, и мы на тебя набросимся. Пастухи сразу же почуяли опасность, вскочили на ноги, прикрикнули на собак, велели им лечь. Но псы не послушались хозяев, с лаем и рычанием сорвались навстречу незнакомому путнику.
Пастухи с палками погнались за взбешенными овчарками, но где было угнаться за ними! Издали пастухи замедли, что незнакомец — нищий седой старик с бородой, в старой шинели. Пастухи с отчаянием закричали ему, стараясь перекрыть лай и визг собак: «Садись, садись, не подходи!» (Я тоже слышал, что сидящего человека собаки не тронут.) Нищий не останавливался, он, опираясь на палку, упрямо шел вперед. «Наверное, надеется на палку, — подумали пастухи, — и не знает, несчастный, что они его сожрут вместе с палкой». Старик даже не пробовал замахнуться палкой. «Если он и слепой, то по крайней мере не глухой же, — сокрушались пастухи, — неужели не слышит собачьего лая?!»
Десять псов вместе набросились на старика, подмяли его под себя, стали рвать и трепать. Пастухи прибавили ходу — может, еще успеем и спасем несчастного, потом запыхавшиеся, все в поту, палками стали разгонять разъяренных псов.
Но приблизившись, они не поверили собственным глазам: уж не сон ли это? На земле и правда происходило нечто удивительное: сбившиеся в кучу собаки жалобно скулили, лизали лицо и руки лежащего на земле старика, несколько овчарок растянулись рядом, положив лохматые головы ему на одежду, другие ластились к нему. Старик с блаженством на лице лежал, откинув голову на землю, и дрожащими, огрубелыми руками цеплялся за собак, гладил их…
Это был Иотам — пастухи узнали его и теперь с удивлением наблюдали это странное зрелище. Как видно, овчарки быстро опознали бывшего своего хозяина и, выразив таким образом радость, повалили его наземь.
В сборник вошли рассказы как известных, ведущих современных писателей Грузии, таких, как Думбадзе, Сулакаури, Тамаз Чиладзе, так и рассказы писателей среднего и молодого поколения: Г. Гегешидзе, Г. Дочанашвили, Г. Чохели, М. Джохадзе, Ч. Карчхадзе и др. Тематика рассказов разнообразна: в них отражена жизнь современного города и деревни, показаны самые разные слои населения, а в целом сборник представляет читателю жизнь Грузии во всем ее многообразии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.
Из общего количества 9200 белорусских деревень, сожжённых гитлеровцами за годы Великой Отечественной войны, 4885 было уничтожено карателями. Полностью, со всеми жителями, убито 627 деревень, с частью населения — 4258.Осуществлялся расистский замысел истребления славянских народов — «Генеральный план „Ост“». «Если у меня спросят, — вещал фюрер фашистских каннибалов, — что я подразумеваю, говоря об уничтожении населения, я отвечу, что имею в виду уничтожение целых расовых единиц».Более 370 тысяч активных партизан, объединенных в 1255 отрядов, 70 тысяч подпольщиков — таков был ответ белорусского народа на расчеты «теоретиков» и «практиков» фашизма, ответ на то, что белорусы, мол, «наиболее безобидные» из всех славян… Полумиллионную армию фашистских убийц поглотила гневная земля Советской Белоруссии.
Роман И. Мележа «Метели, декабрь» — третья часть цикла «Полесская хроника». Первые два романа «Люди на болоте» и «Дыхание грозы» были удостоены Ленинской премии. Публикуемый роман остался незавершенным, но сохранились черновые наброски, отдельные главы, которые также вошли в данную книгу. В основе содержания романа — великая эпопея коллективизации. Автор сосредоточивает внимание на воссоздании мыслей, настроений, психологических состояний участников этих важнейших событий.
Роман «Водоворот» — вершина творчества известного украинского писателя Григория Тютюнника (1920—1961). В 1963 г. роман был удостоен Государственной премии Украинской ССР им. Т. Г. Шевченко. У героев романа, действие которого разворачивается в селе на Полтавщине накануне и в первые месяцы Великой Отечественной войны — разные корни, прошлое и характеры, разные духовный опыт и принципы, вынесенные ими из беспощадного водоворота революции, гражданской войны, коллективизации и раскулачивания. Поэтому по-разному складываются и их поиски своей лоции в новом водовороте жизни, который неотвратимо ускоряется приближением фронта, а затем оккупацией…