Белый Харбин: Середина 20-х - [7]
Так или иначе, но на выборах тогда победил преподаватель Харбинских Коммерческих училищ меньшевик Н. А. Стрелков, представитель «золотой серединки».
В. Д. Казакевич, сын и. о. Управляющего КВЖД Д. П. Казакевича, в воспоминаниях, написанных по моей просьбе, упоминает о Стрелкове: «…маленького роста, невзрачный, с монотонным голосом, но преподаватель был хороший. Выступал на митингах за „серединку“. Однако, видимо, никогда не был политиком до революции.
Монархистов в Харбине было много, левых еще больше, а вот серединка — средний человек, без уклонов, видимо, чувствовал, что он обойден, и ценил того, кто бы его понимал. И вот выделился незаметный прежде Стрелков.
Был он, по-видимому, с левым уклоном, что до революции умело не показывал. Поехал в Петроград, в Учредительное собрание. Был там свидетелем „пьяных погромов“ в ноябре-декабре 1917 г. Потом вернулся в Харбин. И в белом Харбине опять замолчал… Затих».
События в Петрограде 25 октября (7 ноября) 1917 г. еще более подхлестнули харбинских большевиков, которые, получив директиву самого Ленина о необходимости немедленной победы советской власти в полосе отчуждения КВЖД, предприняли авантюрную попытку установить здесь свой контроль, т. е. распространить «власть советов» и на часть территории суверенного Китая.
Естественно, что в условиях международного города эта попытка была безнадежной и провалилась. Другими причинами поражения экстремистских элементов были: решающие позиции, которые занимал в Харбине т. н. средний класс, отсутствие здесь какой-либо «революционной ситуации», участие в акции большевиков всего только двух дружин харбинского гарнизона (и то не в полном составе) и примерно двух тысяч горожан из 54-тысячного взрослого русского населения города.
Руководители этой попытки переворота — Рютин (Мартемьян Никитич — тот самый, выступивший в 1930 г. против Сталина) и Б. А. Славин — бежали из Харбина; ополченческие дружины были разоружены и высланы из пределов Маньчжурии.
Все эти в достаточной мере драматические события 1917 г. в Харбине подробно описаны в моей книге «Российская эмиграция в Китае. 1917–1924 гг.» (М. 1997, с. 10–23).
В том же 1917 г. исполнилась юбилейная дата одного из крупнейших очагов культуры Харбина — 15-летие Библиотеки Железнодорожного собрания, а еще через год наступило 10-летие Грузинской библиотеки. Оба юбилея были широко отмечены общественностью.
Библиотека Желсоба пользовалась особой популярностью. Много лет ее заведующим был старшина собрания Михаил Львович Фоменко. Предоставляю ему слово (по сухому газетному отчету):
«За время своего 15-летнего существования библиотека так разрослась, что, по справедливости, считается одним из лучших книгохранилищ в городе. Преобразованная из читальни, основанной служащими постройки г. Харбина, библиотека, имевшая в 1905 г. около 3 тыс. книг, насчитывала в 1917 г. свыше 14 тыс. томов. На 1917 год было выписано журналов и газет на сумму около 1300 руб.
Библиотека обслуживает широкие круги городского населения и является весьма ценным культурным очагом. В библиотеке числится около 1200 подписчиков (1120 из них из среды членов и постоянных гостей собрания и около 50 из среды посторонних лиц), которым за 11 месяцев 1916 г. было выдано для прочтения до 52 тыс. книг. Посещаемость читальни составила за это же время 46.678 чел.» (Харбинский вестник, 1917, 4 января).
После 1925 г. библиотека составила основу Центральной библиотеки КВЖД.
Какие же российские журналы и газеты читал Харбин в то время?
Выписывалось периодических изданий около 250 названий. Первое место по количеству экземпляров занимал традиционный семейный журнал «Нива», подписка на который достигала 1000 экз. Следующее за «Нивой» место занимало «Русское слово», выписывавшееся в количестве 748 экз. Наиболее популярные журналы поступали в следующем числе: «Пробуждение» — 497, «Огонек» — 452, «Вокруг света» — 149, «Светлячок» — 115, «Русская мысль» — 17, «Современный мир» — 8. Остальные журналы выписывались в количестве от одного до десяти экземпляров.
Из столичных газет в городе читали: «Биржевые ведомости», «Новое время», «Русские ведомости», «Русский инвалид».
Получали и читали такие издания, как «Природа и люди», «Исторический вестник», «Русская старина», «Вестник Европы», «Северные записки», «Русские записки», «Разведчик». Эти данные относятся только к частной подписке.
С основным объемом журналов и газет люди знакомились главным образом в харбинских читальнях и библиотеках, которых в 1925 г. в городе было более 25. Что читали люди после революции? Какие у них были в это время настроения?
Об этом писал, в стихотворной форме, популярный в Харбине фельетонист С. Маманди. Его фельетоны в стихах — не всегда удачных (на мой, конечно, взгляд), претенциозный, как мне вначале подумалось, журналистский псевдоним — «Маманди» (разговорное китайское «подожди», «постой») не привлекали меня первое время к его публикациям. Обращали на себя внимание юмор, неожиданные смелые речевые обороты — и только. Но оказалось, что «Маманди» — это псевдоним, который слился с настоящей фамилией, став ее частью — Поперек-Маманди, под которой автора — Сергея Александровича, знали все в Харбине. А Игорь Константинович Ковальчук-Коваль (1913–1984) — харбинец-москвич, оставивший прекрасные, поражающе откровенные мемуары (Ковальчук-Коваль И. К. Свидание с памятью. Воспоминания. М., 1996), рассказал мне много раньше о в высшей степени достойном поведении С. А. Маманди, когда их обоих арестовали в 1945 г. и депортировали в СССР соответствующие советские органы. Сергей Александрович не проявлял перед ними страха, держался мужественно и стойко. Не покорялся царившему тогда произволу. А это было в тех условиях, в которых он оказался, проявлением большой смелости…
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.