Мы посмотрели немного на все это сверху, когда поднялись на вершину, а потом умиротворению пришел конец, нас заметила стайка индейских мальчишек, сновавших вокруг ушедшей уже давольно далеко группы. С криками бросились они на нас кто вперед: - Сеньер, купите шкатулку! Купите! Hастоящий камень! Всего тридцать солес! Купите, сеньера, шарфик из пуха ламы! Сеньер, не уходите! Это не дорого! Дешевле нигде нет, спросите хоть кого! Сколько сеньер хочет заплатить?! Сколько...? Постойте, сеньер! Сеньера!... Hо мы были непреклонны. Осторожно, но быстро переступая по камням, мы выбрались на ровную площадку и поспешили из-под мальчишечьей осады к обещенному Балтасаром храму. Мальчишки, не найдя в нас никакой комерции, остались позади. И лишь один самый настырный семенил следом и гнусаво просил: - Сеньер, купите топор. Hастоящий каменный топор. Топор Инка. Купите, сеньер. Hе находя во мне ответа, он то и дело обращался к Кэрол: - Сеньера, возьмите топорик, только veinte soles... Всего veinte soles, возьмите... - Что такое veinte? - спросила меня Кэрол. - Двадцать - перевел я. Мальчик был худенький, смуглый, чумазый, и на руке у него было что-то написано. - Ховен, что у тебя написано на ладошке? - спросил я Обрадованый моими первыми словами, он весь вспыхнул и с готовностью ответил: - Veinte, сеньер! - Ах, veinte. - повторил я, и мы с Кэрол засмеялись, нам это показалось забавным. - Сеньер, у меня нет ботинок, - снова заговорил мальчик, глядя на нас и не понимая чему мы смеемся. - Купите, сеньер, скоро зима, мне нужны деньги на ботинки. Мальчик был забавный, хитренький, смышленый, я дал ему доллар и ничего у него не взял. Удовлетворенный он убежал куда-то. Мы еше постояли немного, полюбовались пейзажем, и тут я внезапно подумал: - А ведь у меня тоже нет ботинок.
