Белый дом. Президенту Обама лично в руки. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - [8]

Нам не понять друг друга никогда. Никогда, никогда, никогда-а… “O, she is а great teacher!” – это мне президент каледжа. Заглянул, словно красное солнышко по утру в учебный клас, где great teacher перечитывала с экрана очередной опус, и исчез, словно привидение. Great teacher! Минуты вполне достаточно дабы вручить волчий билет и не подпускать на пушечный выстрел. Но кто же тогда останется? И почему я употребляю это дурацкое и неуместное словочетание “учебное учреждение”?

Пляж средь бела дня. Полно отдыхающих. Какой – то полудурок пританцовывая да причитая носится промеж распростертых тел неся ахинею, да не про себя – адресно распростертым телам, комментируя, пальцем тычет недоумок… Ну а тела? Тела подхихикивают, безмолвствуют тела, в лучшем случае отводят взгляд в сторону, чего мол с дурака взять… Сколько бы тебе, голубю сизокрылому позволили изгалятся так над добрыми христианами, думаю я очередную думу свою горькую, что в палате № 6 – № 203, что на пляже, скажем в городе – герое Одессе? Где бы ты был и что бы с тобой было через минуту, другую?

Набережная. Самый что ни есть центр, людей полно, на углу полицейский участок, а вот и сам страж при всех регалиях, в униформе собственной персоной. Навстречу ему ускоренным темпом рассекает странно – страшное существо, ободранное, грязнючее, вонючее, периодически выкрикивая нечто бессвязно. При каждом таком выкрике оно имитирует удар хуком “ОП!”, и прохожие шарахаются в сторону, матери прижимают детишек, лица мужского пола (носители оного) недоуменно косятся, облеченный в униформу и при всех регалиях страж безмолствует.

“Папа, а что в Америке на каждой автобусной остановке нищие?” – это мне сын. За всю Амерку не скажу, но на райском уголке Гаваях выходит что так. Или почти так. Потому как иногда их не видно. Но в большинстве своем присутствуют. На некоторых свили себе гнезда. В отличии от птичьих их гнезда выглядят несколько иначе. Тележки, груженые нехитрым бомжачим скарбом в виде бесчисленного количества кульков и кулечков, всякий хлам, рвань, гнилье – джентельменский набор бездомной нищеты пополам с расстроенной психикой радует взор повсюду – что в любом из парков, что на лавках, что на улицах. King Street. Королевская улица. Звучит! В десяти минутах ходу от резиденции. Где местная цыганщила развесила шатры прямо на улице. Омерзительнейшие, достойные Содома и Гоморры, сцены давным давно потерявших человеческое обличье животных разыгрываются прямо здесь, под лавками, на тротуарах, средь бела дня, на глазах прохожих, детей малых, в десяти минутах неспешного хода… Обходи – ка нас дорогой мэр, губернатор, начальник полиции и прочий руководящий люд стороной. Где я?

“Папа, давай лучше пойдем по Kuhio”. А, надоело лицезреть эти рожи, на которые смотреть нельзя без содроганья. Что ж, я тебя понимаю, сынок. Как никто другой. Правда, выйдя на Kuhio мы почти неминуемо наткнемся на дежурного сумасшедшего, зато потом, до самого пресечения Kalakaua c Kapahulu все более менее чисто до самых кортов В этом смысле лучше чем напрямую через набережную то бишь через Kalakaua, здесь я с тобой согласен. Если по Kalakaua со стороны океана, то придется проходить цветистый бомжатник, ежели с противоположной – тусовку около STARBAKS.

Путь наш лежит через Kapiolani Park. Ночлежку под открытым небом за номером один. По утрам добрые самаритяне балуют заблудших, обретших под пальмами кров душ, яичницей с беконом и колбасой, кофеем с пирожными (Борис насчитал пять сортов), в файф о клок запоздалый ланч. Длиннющая вереница выброшеных на свалку жизни потерявших работу, род, семью, кров разношерстного люду разбредется с очередной разовой подачкой доброго царства – государства и усядется трапезеичать за понатыканые под каждую вторую пальму многочисленные столы. Оприходовав очередной дармовой харч разбредется кто куда.

У дома два выхода. Один на Kuhio, другой на Prince Edward. Собственно, мы живем на берегу океана. В самом центре WAIKIKI. Всемирно знаменитого курорта. До пляжа три – четыре минуты ходу. Столько же до королевского дворца, только не в сторону океана, а паралельно набережной. Улица носит название Prince Edward в честь одного из принцев династии, все, что связано с последней от души увековечено в многочисленных увековечиваниях, в том числе и в памятниках. Памятник очередному принцу крови. За постаментом клумба с чудным тропическим деревом. Облюбованая под жилище одним из неприкасаемых из касты бездомных. Ближе к вечеру счастливец расстелит подобранную, читай чью-то конфискованую у зазевавшегося на пляже циновку, разляжется изголовьем к чудному тропическому дереву лицом к одному из представителей династии Каменамехе и погрузится, под щебетанье райских птиц, в сладкий тропический сон.

До чего остобрыдло все. Опять обезьяна со спущеными штанами перед носом самым маячит. И как они только конечности умудряется переставлять со штанинами спущеными, уму непостижимо. Перешел на другую сторону улицы, а что делать? Захожу в супермаркет, а там такая же картина, только этот урод очередной вообще в одних трусах спущеных по самые яйца. И все эти менеджеры засраные как котята слепые или страусы с головами своими в песок зануреные. Почему их никто не пиздит дубиной по жопам ихним да по яйцам, по головам пиздить смыслу никакого? Правильно Настя цедила сквозь зубы презрения не скрывая и гадливости: “На пальму всех да на плантацию. Там им место самое”. А может мне вертолетом обзавестись. Как Трампу, чтобы с чернью не соприкасаться и носом своим чувствительным все это дерьмо разноцветное ежедневно на каждом углу встречающееся не вынюхивать. Куда деться мне? Податься куда?