Белые перья шпиона - [61]

      'Нечего мне тут всякие либретто подсовывать. Сами мы с усами, чтобы и без германской политической разведки придумать надежный способ побега отседова. А то из каждой затеи этого хитреца Вальтера полуметровые заячьи уши гестапо торчат. То ли специально он меня подставить хочет, то ли просто 'звездит'. Нетушки! Сразу в Швецию мы с Андрюхой точно лыжи вострить не станем. Тут надобно похитрее вывернуться. И уж точно тех трех агентов Шелленберга я с собой тащить туда и не подумаю. Хрен им дикорастущий вместе с Гейдрихом на пару... Как там у классика звучало? 'Хоть ты и Хрен, но Горькому не пара. Пора бы Мать твою снимать с репертуара'. Пусть подотрутся своим сценарием, кукольники хреновы!'.

       За несколько дней до намеченной кульминации, состоялось прощание с Лемке. Хотя какой он на самом деле 'Лемке' Павла поняла еще в Баварии. Когда Вильгельма настиг острый приступ диабета во время одного из испытаний прототипов, Павла не могла отделаться от странного ощущения. Она явно что-то помнила из Истории об этом человеке, но лишь на следующий день разобралась в своих ощущениях и обрывках воспоминаний. Гауптштурмфюрер тогда искренне благодарил за быстро вызванную помощь, и шутливо удивился тому что подопечный не воспользовался случаем для побега. В тот момент картинка как раз и сложилась в мозгу разведчика. Павла тогда буквально по-наитию нашла способ проверки своих подозрений, и спросила куратора, не пора ли ему уже уйти на покой, поселиться где-нибудь в Швейцарии в маленьком отеле. На это Вильгельм оживился, и тут же проговорился о своей мечте насчет покупки горной гостиницы.

      'Мдя. Вот так встреча. Словно в лифте в час пик по звонку с работы. И тут мне свезло. Так вот вы какой товарищ Штирлиц, он же Брайтенбах дробь Леман...'. После того случая Павла исподволь троллила этого 'коллегу', пока в Румынском Медиаше не решила проверить его окончательно. Охрана им не слишком досаждала, видимо Шелленберг вполне доверял своему сотруднику. Беседа вышла долгой. Сначала Павла живописно пересказала свои беседы с Гитлером и Шелленбергом, потом перешла на интересные 'аналитические гадания'. А закончила свой спич откровенным перечислением пунктов доклада в Москву и очень толстым намеком на далеких кураторов. Когда отблеск страха мелькнул в глазах гестаповского куратора, кивнула сама себе. Нежданный канал связи с Центром нашелся...

       А в этот раз Вильгельм зашел к подопечному с приглашением прогуляться, сославшись на скорый отъезд. Доверительность беседы подчеркнула просьба гаупт-штурмфюрера обращаться по имени. Разговаривали в пол голоса. Вильгельм был задумчив...

      -- Ваша подготовка, Адам, закончится дней через пять... Гм...

      -- Вас все-таки отзывают, Вильгельм?

      -- Хм... Да, дорогой Адам, отзывают.

      -- А может, я просто вам столь сильно надоел, что вы сами попросились куда подальше от такого хлопотного подопечного...

      -- Вы шутник. В этом я уже убедился. Но на этот раз вы ошибаетесь, и дело совсем не в вас. Просто других дел много. Так что, увидимся мы с вами не слишком скоро...

      -- Может так случиться, Вильгельм, что и не увидимся вовсе. Хотя я был бы рад такой встрече.

      -- Я бы тоже был рад. Но, с чего это вы столь пессимистичны сегодня? Земля, как говорится, круглая. Не век же вам сидеть в Швеции и Британии. Вернетесь в Рейх, тогда и...

      -- Это вряд ли. Вы уж простите, Вильгельм, но не верю я вашему шефу родом из Саарбрюккена с его университетским образованием. Ну, ни на каплю не верю.

      -- Вальтер очень умный руководитель, он ценит таланты. И если ваша миссия пройдет успешно, вы могли бы послужить Рейху и на ниве конструирования. Гм...

      -- Бросьте, Вильгельм. Меня скорее пристрелят в Рейхе или за его пределами, чем подпустят к серьезным проектам. Это знаете вы, и это знаю я. Нам ли с вами играть в эти игры?

       'Если до этой беседы, какие-то сомнения по поводу этого юноши и оставались, то сейчас с ним, действительно, можно не играть. Он насквозь видит все наши маневры. Однако возраст! В двадцать лет и с таким заданием! Хотя, кто его знает, что у него там за задание...'

       -- Даже если вы правы в некоторых выводах о режиме секретности, но откуда у вас столь мрачные мысли о вашей скорой ликвидации?

       -- Считайте это вещим сном, Вильгельм. Уверен, все так и будет. А когда моя карта будет окончательно разыграна, вождю Рейха возвестят о неожиданной кончине 'юного дарования' во время очередной попытки достижения рекорда...

      -- Даже так?

      -- ...А рейхсминистр пропаганды со скорбью в голосе расскажет немцам и нашим союзникам о моем жизненном пути и геройской гибели во славу Фаттерлянда. Мол, даже некоторые достойные враги, узнав всю правду о Рейхе и идеях национал-социализма, встают на сторону Отечества, и потом служат ему на совесть своим талантом и горячим сердцем. Как там у русского классика - 'Безумству храбрых поем мы песню!'...

      -- М-да. И вот с таким настроением вы собираетесь выполнять сложнейшую разведывательную миссию? Что с вами Адам? Устали? Хотите, я доложу о ваших настроениях Вальтеру, и мы вообще отложим этот этап операции?