Белые перья шпиона - [155]

       Ночью и днем, все крылатое воинство дамского сквадрона, поочередно тренировалось в бомбометании. Причем происходило это без отрыва колес от летного поля. Учебные бипланы катались взад-вперед рядом с асфальтовой полосой, по освещенному автомобильными фарами аэродрому. По команде своих штурманов, пилоты, нажимали рычаги сброса, и бомбовые карабины отпускали в свободный полет прицепленные к ним проволочными креплениями эрзац-бомбы (резиновые мешки, набитые песком пополам с углем). Мишени имитировали нарисованные прямо на земле квадраты, а сброс производился в момент, когда в прицеле оказывался стоящий впереди мишени переносной фонарь. Результат таких, с позволения сказать, 'тренировок', серьезным быть не мог по определению. Максимум, чему таким образом можно было научиться, выполнению команд поступающих через самолетное переговорное устройство. Но Павла не сдавалась, и продолжала занятия, отлично понимая, что безделье убьет боевой дух ее подчиненных еще быстрее, чем тренировочные издевательства их летного начальства.

       Несколько парашютов для пилотов уже поступили. Но Павла опасалась трагедий, и пока решила не выбрасывать девчонок с единственного самолета, на котором тренировали пилотаж. Вместо этого, удалось раздобыть на свалке несколько экспонатов. А из парашютной мастерской Резерва Авиакорпуса разжились несколькими рваными и непригодными к прыжкам парашютными подвесными системами. Все это позволило начать тренировать дам в 'покидании горящего самолета'. Действо происходило там, где грунтовая дорога шла точно вдоль края большого песчаного карьера. Арендованный грузовик нес в кузове найденную на свалке кабину старого биплана, с пристыкованными к ней облагороженными огрызками крыла. Грузовик успевал разогнаться до скорости около пятнадцати миль в час (порядка двадцати пяти километров). Для сброса парашютисток имелось всего чуть больше сотни ярдов, пока машина неслась вдоль самого края карьера. Задачей тренирующихся, было заранее выбраться на крыло в момент, когда задымит их макет самолета, сгруппироваться по команде выпускающего, и спрыгнуть с крыла 'под хвост' на песчаный склон. Глаза были предусмотрительно закрыты летными очками, а тело 'прыгунов' защищали толстые зимние комбинезоны с нашитыми в разных местах толстыми кожаными щитками. Песок, несмотря на начало зимы, оставался довольно рыхлым, и позволял безопасно погасить скорость. Пока капитан сам не отработал это рискованное упражнение, ни одна обучаемая к нему допущена не была. Главное, чего удалось добиться командиру сквадрона, это непрерывности обучения. Личный состав менялся на занятиях, словно на конвейере. Пока одна группа принимала пищу, другая ходила строем, третья отрабатывала маневры на картах, четвертая была на прыжках, а пятая отрабатывала рукопашный бой. А инженер сквадрона 'Мамаша' Мэнсон, все отпущенное ей время, учила своих девочек собирать самолеты, снимать и навешивать моторы, а также производить мелкий ремонт, установку бомбодержателей и подвеску макетов авиабомб. Обслуживанием пулеметов в это же время командовала, застрелившая год назад в лесу грабителя, Клавдия Чествик. Ее покойный муж владел оружейным магазином, поэтому пулеметы были для нее всего лишь большими ружьями.

       Отчаявшись найти самолеты, Павла даже послала телеграмму Джозефу Валлонэ в Милуоки. Тот, недолго думая, прислал в Монтгомери самолетом Луиджи Мортано. А уж этот шустрый парень за три дня нашел на флотском складе шесть учебно-спортивных бипланов Great Lakes 2T-1 образца 1932 года. Моторы на них стояли маломощные около 95 сил, но аппараты оказались вполне пригодными к эксплуатации. Для каждого их них даже удалось выбить по турели с 7,62 мм 'Браунингом'. Еще на один поврежденный дюралевый моноплан расщедрился Резерв. И ближайшую неделю технические службы сквадрона практически ночевали на стоянке самолетов, доводя полученный летный парк до кондиции. Павла между занятиями в Училище моталась за запчастями. Наконец, ремонт самолетов был завершен, и можно было перейти к настоящим полетам. Двухместный моноплан АТ-6 'Тексан' раз за разом поднимался в небо, чтобы погонять холостыми очередями пару отбивавших его атаки своей холостой стрельбой бипланов. Бипланов теперь было семь (считая шесть одолженных у авиации береговой охраны, и ВТ-2, который пригнала Жаклин Кокрен). С этого момента отработка групповых полетов стала постоянной. А командиру этого дивного подразделения спать стало почти некогда. Ночами шло описание учебного процесса, и подготовка учебных пособий и методичек. Утро каждый раз начиналось с решения хозяйственных проблем. Днем, за исключением кратких моментов отправления естественных надобностей, капитан все время тратил только на тренировки. А вечером снова решал организационные вопросы и занимался канцелярской работой. На съемной квартире он уже давно не появлялся.

8

       Чемпионке гонок Бендикс, и просто звезде американской авиации, Жаклин Кокрен, тоже жилось не сладко. С момента той встречи на вокзале в Чикаго, ей пришлось много раз проклясть их с Моровски договоренности. Вымоталась она за этот месяц прилично. И помощь девчонкам в сдаче тестов для зачисления в Резерв. И организационная суета и серфинг по кабинетам высокого начальства. Но вот беготня закончилась. В Монтгомери, как и обещал Адам, их ждал вполне уютный аэродром с казармой и самодельной вышкой управления полетами. Но надежда на спокойную работу по созданию военной летной части не сбылась. На заявления - 'Адам я устала. Давай, завтра, продолжим', Жаклин неизменно получала ответы вроде - 'Если ты хочешь стать настоящим командиром сквадрона, а затем авиагруппы и авиакрыла, то отвыкай спать, Джекки. Это простые пилоты имеют право на такую роскошь, как здоровый сон. А нам командирам, он только снится'.