Белые ночи, черная месть - [7]

- Коллег допросили?

- Допросили, а что толку? Никто ничего полезного не сообщил. Все скорбят по «дорогой и незаменимой» Инне Вишневой. Их послушать, так погибшая была для сотрудников «Камеи» отрадой, без нее теперь им свет не мил. Уж так переживают.

- Да, занятно, - протянул Андрей. – И что, ни каких конфликтов у этого ангела не было? Так не бывает в рабочем коллективе, тем более погибшая занимала такую должность. Руководить людьми – дело не благодарное, обязательно найдутся недовольные.

- Она всего три недели в начальницах ходила, недавно назначили. И то, пока и.о. с испытательным сроком. Не успела обзавестись «доброжелателями».

- Врагов нажить – дело не хитрое, для этого много времени не надо, - философски заметил Андрей. – Вот, что. Не надейтесь, что будете прохлаждаться, до результатов экспертизы. Шубин, ты завтра в «Камею», посмотришь, что там за публика. Этот участок будет твоим. Ну, а вы, - Атаманов посмотрел на Юрасова с Костровым, - вам изучить личную жизнь Вишневой.

***

- Совсем молодая была, - запричитала Мария Николаевна. Когда Анатолий Шубин явился в «Камею», первой, кого он встретил, была переплетчица. Она выходила из санузла  с большим пластиковым подносом, на котором дребезжали мокрые чашки. – Такая милая девушка погибла. С отличным образованием, красавица, умница  – вон, как по служебной лестнице продвинулась. Двадцать четыре года, а уже руководитель отдела – такой успех!  

- Мария… простите, не знаю вашего отчества.

- Просто Мария. Можно, Маша. Мы же с вами почти ровесники, - кокетливо проворковала Мария Николаевна.

«Маша, так Маша», -  решил про себя Шубин, хотя дама была его старше, как минимум, на пятнадцать лет. Шубин принял правила игры: делал комплименты и даже пару  раз назвал собеседницу Машенькой, за что был награжден откровением.

Из рассказа Марии Николаевны следовало, что взаимоотношения Вишневой с окружающими складывались неоднозначно. Инна пришла в «Камею» молодым специалистом. Сразу проявила независимый характер, который далеко не всем пришелся по нраву. Руководство отметило ее успехи, а главное, желание работать и учиться. Инна охотно отправлялась на всевозможные курсы и семинары.

Кто мог точить зуб на Инну? Люда Похомова. Накануне Вишнева ее уволила. Это, конечно, не причина для столь радикальных мер, но все же стоит иметь в виду.  Кто еще? Некий господин Мараклиев Кирилл Андреевич, главный архитектор и консультант. К слову сказать, весьма заслуженный человек. Он не стеснялся в выражениях, когда отзывался о профессиональном уровне молодой женщины. Недавно в пух и в прах разнес ее проект, который, однако, утвердили. Мараклиев жутко обиделся, что не учли должным образом го мнение и ушел на больничный, где до сих пор и пребывал.  Мог ли он убить Вишневу? Кто его знает. Во время убийства он болел, но это еще не алиби, тем более, что вполне мог действовать чужими руками.

Позавчера у Инны были посетители – двое представительных мужчин. Как их зовут, Мария Николаевна не знала, но это выяснить легко, достаточно посмотреть записи на посту охраны. О чем они разговаривали, никто не знает, известно только, что из-за дверей кабинета Вишневой раздавались громкие голоса. Голоса принадлежали мужчинам, а Инну слышно не было. Что интересно, один из них явился на следующий день, то есть вдень убийства. На этот раз все было тихо и мирно.

Девушка с посеченными мелированными  волосами, собранными на затылке в хвост, улыбалась щербатым ртом. Мелкие черты, веснушчатое лицо, но при умелом макияже, оно выглядело симпатичным – черная подводка, тушь, и маленькие бесцветные глаза становились выразительными, пару штрихов карандашом, и тонкие сухие губы превращались в нечто чувственное и трогательное. Светлана Когтина, так ее звали, оказалась свидетельницей разговора на повышенных тонах между Вишневой и посетителями, о котором поведала переплетчица. Собственно, от Светы об этом все, и Мария Николаевна, в том числе, и узнали. Когтина зашла с каким-то чертежом к Вишневой, когда та принимала гостей. Девушку посетители не смутили, она немного постояла посреди кабинета, и когда убедилась, что никто ее слушать сейчас не будет, удалилась. Прежний начальник Устинов, вечно поглощенный работой, не придавал значения соблюдению субординации и хотя бы маломальского делового этикета. Сотрудники быстро сели ему на шею и были с ним на короткой ноге. Светлана считала само собой разумеющимся обращаться к начальнику в любой момент времени и по любому поводу, и чем бы тот не занимался он, в ее представлении, должен был бросить все и уделить ей внимание. Устинов, будучи галантным мужчиной, никогда не отказывал дамам, разве, что, когда был совсем в цейтноте. Тогда он извинялся и просил зайти позже. Инна часто наблюдала нелепую картину: молодые девицы разговаривают с начальником - человеком в возрасте - так, словно общаются со свои приятелем на вечеринке. Она ценила Устинова, как грамотного специалиста, но уважала его едва. Сама Вишнева, сменив слишком лояльного руководителя, твердо решила не допускать никакого панибратства. Это давалось тяжело, поскольку со многими своими подчиненными еще вчера она была на равных, а теперь приходилось строго обозначить границы поведения: на работе – служебные отношения, вне работы – прежние приятельские. Только ее правил никто не желал принимать: «Значит, мы вам теперь в подруги по статусу не годимся», - хором сделала вывод женская часть коллектива и жутко обиделась. У Светы были свои причины не любить Вишневу. Она, считавшая себя неотразимой и привыкшая требовать к себе особого отношения, была очень недовольна переменами – для нынешней начальницы Света ничем не отличалась от остальных.