«Белые линии» - [6]

Гости представляются и говорят, что хотели бы с ним поговорить. Мужчина надевает пиджак, лежащий у входа в погреб, и идет с обоими сотрудниками службы безопасности в дом. О том, что случилось потом, спустя сутки расскажет Ян Ремта:

«Как только мы зашли в дом, Мария Судкова отвела нас в комнату, где мы могли бы допросить задержанного. В комнате стоял круглый стол, за который все и сели. Сначала я спросил незнакомца, как его фамилия. Он ответил, что его зовут Петр Ковач и что родился он в деревне Кайданово Мукачевского района. Поскольку я хорошо знал эту деревню, то стал расспрашивать о некоторых ее жителях. Скоро выяснилось, что мнимый Ковач эту деревню совершенно не знает, поэтому я прямо задал ему вопрос, не является ли он сыном бывшего министра протектората Эмануэля Моравеца. Подумав немного, мужчина сознался, что зовут его Игорем Моравецем и что родился он 28.8 1920 года в г. Ческе-Будеевице.

После этого признания Моравеца мой коллега Вухтрл попросил Рудольфа Судека одолжить ему пишущую машинку, которую мы видели в соседней комнате. Судек дал нам ее, и мы начали предварительный допрос с ведением протокола. При этом стражмистр Вухтрл записывал, а я задавал Игорю Моравецу вопросы...»

Допрос продолжается примерно час. Иржи Вухтрл исписывает две с половиной страницы показаниями Моравеца. Кроме всего прочего там записано:

«Как я уже говорил, родился я в семье бывшего министра правительства протектората Эмануэля Моравеца. В начальной школе учился в разных местах, там, где служил офицером мой отец. В Моравски-Тршебове я закончил военную гимназию. После экзаменов на аттестат зрелости хотел изучать медицину. Это было в 1939 году, когда в протекторате закрылись чешские институты. Поэтому отец устроил так, что я смог поехать в Германию, в Людвигсхафен, где работал в так называемом образцовом хозяйстве. Оттуда я должен был поступить в немецкий сельскохозяйственный институт. Но в институт меня не приняли, и тогда отец устроил меня на работу в берлинское издательство «Дойчер Ферлаг», где я и пробыл до января 1942 года. Когда я приехал в отпуск в Прагу, отец сказал мне, что в ближайшее время будет образовано новое правительство протектората, где он займет место министра просвещения. Он посоветовал мне не возвращаться в Берлин и пообещал найти потом какое-нибудь хорошее место в Праге. Временно я устроился рецензентом в издательстве «Орбис». Там я проработал до сентября 1942 года. После назначения министром отец без конца упрекал меня в реакционности, говорил, что мой младший брат Иржи вступил в немецкую армию, сводный брат Эмануэль учится в немецком интернате третьего рейха, и только я проявляю нерешительность. Наконец я уступил ему. Я попросил немецкого гражданства и подал заявление о зачислении в немецкую армию. 29 сентября я получил повестку и был направлен на сборы в пехотный полк резерва, стоявший в Арнеме в Голландии.

Мое решение отца очень обрадовало. Он сообщил об этом Франку, подчеркнув, как он мне потом рассказал, что и его третий сын хочет активно способствовать победе третьего рейха. Потом отец посоветовал мне добиваться зачисления в части СС, объяснив это тем, что эти части лучше всего вооружены и что это — элита немецкой армии. И на этот раз я его послушался и попал в войска СС.

Обучение в Голландии продолжалось до 29.12 1942 года. Потом меня перевели в Ангулем, на юго-западе Франции, где я служил во 2-й танковой дивизии. Эта дивизия пополнялась как за счет солдат с русского фронта, так и за счет новобранцев. В начале февраля 1943 года нас отправили в Киев, откуда мы поехали по направлению к Харькову, где и приняли участие в боях. Нашей задачей было остановить наступление советских частей. В октябре 1943 года меня отозвали на курсы унтер-офицеров, но попасть туда мне не удалось, так как я заболел инфекционной желтухой. После выздоровления я окончил курсы, и, поскольку был отличником, меня послали в школу офицеров СС в Просечнице-под-Иловом. Школу я закончил в августе 1944 года, тогда же мне присвоили звание обер-юнкера СС. Я стал командовать ротой тяжелого оружия.

После начала советского наступления на Висле наш батальон получил задание сколотить боевую часть, которая была бы способна к немедленным действиям. Выполнив эту задачу, мы вступили в бой. В одном из боев я был ранен и попал в плен к русским. После перевязки в лазарете меня отправили в лагерь для военнопленных под Ровно. Оттуда я в октябре 1945 года бежал и попал в Прагу.

Приехав в Прагу, я прежде всего позвонил своему дяде Вацлаву Моравецу, чтобы выяснить, где находится моя мать. Я узнал, что она работает. Ее адрес дядя дал мне. Когда мать увидела меня, она страшно испугалась и попросила немедленно уехать из Праги и подождать, пока положение не утрясется. В Праге я пробыл три дня. Ночевал на вокзале и у одной знакомой моей матери. В это время мать через своих друзей подыскивала мне какую-нибудь работу в сельском хозяйстве. На третий день я получил от нее адрес Ладислава Мистера и отправился к нему в канцелярию кооператива. Он дал мне адрес своей сестры в Заржечи, куда я 22.12 1945 года и уехал. С тех пор я работаю в усадьбе. В оправдание Судковой должен сказать, что она старалась...»