Белые Лилии - [10]

Среди приезжих была девочка лет десяти с вьющимися золотистыми волосами. Её, казалось, нисколько не смущало поведение взрослых. Она осторожно подошла к громаде хозяина и уткнулась в пушистый светло-серый мех, имеющий на задних лапах и брюхе более светлую окраску. Хозяин аккуратно взял её на руки, и она спокойно сидела среди громадных когтей, разделяя на волокна комок свалявшейся шерсти. Ни один шлем даже не повернулся, пока её весёлый голосок раздавался едва ли не с потолка — никто и никогда не слышал ни об одном случае, когда бы волкот обидел бы ребёнка. Довольный хозяин носил её по залу, затем отвалил глыбу и показал ей свиней, сидевших в загоне. Наконец он опустил её на пол в том углу зала, где расположились спутники. Воины мгновенно схватились за оружие, но рука в бронзовой перчатке достала из-за спины не разящий меч, а серебристо-серого хретта. Он, осторожно обнюхав доверчиво протянувшиеся детские ручонки, серой молнией скользнул к её шее и в мгновение ока превратился в ленивый воротник.

— Мама, мама, смотри, какого зверя мне дядя дал! — девочка подбежала к фигуре в плаще, отороченном шикарным мехом челсийского гривиала. Хретт даже ухом не повёл, несмотря на крик и тряску при беге. Он бывает только в двух устойчивых состояниях — ленивый воротник или стремительная молния, без всяких переходов или полутонов.

— Альберт!

— Да, дядя?!

— Эта женщина — графиня Ингрид, бывшая жена Ричарда VII. Только у неё я видел такие пепельно-серые волосы, локон которых сейчас выглядывает наружу. Интересно, что она делает здесь, в десяти днях пути от своих владений. И откуда она знает об этой гостинице?

— Мать мне говорила, что у Ингрид самая лучшая агентурная разведка на Эльхейре. Не исключено, что она пронюхала, что скоро начнётся большая резня и решила посмотреть, нет ли тут чего-нибудь, чем можно поживиться.

— Похоже на то. Значит, наши попытки сохранить всё в тайне потерпели фиаско. Но всё равно, постараемся сохранить инкогнито. Слишком много поставлено на карту, а Ингрид не проболтается, даже если знает всё — она всегда играет только одну игру — свою, и ни с кем не стала бы делиться подобной информацией. Давай-ка ложиться спать — завтра рано вставать, до восхода нужно успеть в Аркасс. Зря ты подарил девчонке хретта — теперь у нас остался один и не мне тебе объяснять, зачем он может пригодиться.

— Ничего, перебьёмся как-нибудь. А она славная девчушка!

Глава 11

Экипажи второй пары тревожного звена — Герман и Марианна Манштейны, Андрэ Болконский и Энтони Кузьмин играли в подкидного дурака, не выходя из кабин своих истребителей, стоящих на полётной палубе их родного противопризрачного крейсера «Минск». В этом сложном и опасном деле им во всю мощь их электронных мозгов помогали бортовые компьютеры их истребителей — Дональд и Чарли. Без них, собственно, игра вообще была бы невозможна, так как истребители стояли в пяти метрах друг от друга. Борьба шла не на жизнь, а на смерть. Наконец Герман сказал, обращаясь к Андрэ: «Господин поручик! Вам шестёрка на погоны!».

В наушниках звякнул колокол, предупреждающий об экстренном старте, и восьмисотчетвертькратная перегрузка вдавила тела пилотов в кресла, оборвав ответную фразу Андрэ. Герман, мгновенно заняв самую удобную при перегрузке позу, спокойно смотрел на лобовое стекло фонаря истребителя, где Дональд заботливо высветил отметки кораблей. Из-за перегрузки кровь медленно оттекала от сетчатки и боковые поля медленно серели. В вену потёк раствор ретиналя, и посерение замедлилось. Но нижняя губа по-прежнему пыталась достать подбородок и, если бы не нижняя часть шлема, давным-давно бы достигла своей цели. Десять минут разгона истребителями управляла «Мама Марта» — большой компьютер «Минска». Наконец скорость достигла расчётных значений, и перегрузка уступила место невесомости. Носы и губы постепенно принимали свой обычный вид. Бесцветный голос в наушниках произнёс:

— Слушай боевую задачу! Прикрыть ударный крейсер «Тикондерога». (На лобовом стекле фонаря замигала далёкая зелёная звёздочка.) В районе патрулирования действует звено палубных штурмовиков с десантного крейсера «Тарава» и палубные поисковики с «Тикондерги. «Своих не трогать, чужих сбивать!» — уточнил задачу Герман.

На лобовом стекле было видно, как «Тикондерога» дважды ощетинивался трассами снарядов и ракет навстречу атакующим штурмовикам империи, разбрасывал помехи и ложные цели, менял курс. Один из своих штурмовиков выпустил ракету, и оранжевая точка поисковика империи, пытавшегося скрытно подобраться к крейсеру с другого направления, мигнула и погасла. Через несколько минут эту же участь разделил и второй поисковик, взлетевший с палубы соседнего фрегата. А зелёный ромбик, уже тормозил перед этим фрегатом, входя в его зону поражения. От фрегата к ним уже тянулись трассы ракет, а отметка фрегата из-за выпущенных им ложных целей разделилась на три совершенно одинаковые, каждая из которых (кроме одной) нагло врала всему миру, мол, я и есть фрегат. Штурмовики тоже сбросили ловушки и ложные цели и, выпустив по фрегату восемь противокорабельных ракет, повернули назад. С борта фрегата заговорили автоматические пушки и ракетный комплекс ближнего действия, поразив пять из них. Одна из оставшихся ракет поразила ложную цель, но вот зато две оставшиеся точно вошли в отметку фрегата, рассыпавшуюся на кучу крупных и мелких обломков.