Белые цветы - [15]

— В таком случае у меня не поднялась бы рука, — как бы рассуждая сам с собою, проговорил профессор.

Янгура понял это как упрек.

— Вам легко так говорить, Абузар Гиреевич, — вздохнул он. — А мы, хирурги, каждый день стоим перед одной и той же дилеммой: если мы поддадимся чувству робости, жалости, неуверенности, то и больного погубим, и сами должны будем давать ответ перед законом. Человечность хирурга зачастую похожа на жестокость. Этого многие не понимают и считают нас вообще бессердечными… — Он помолчал и спросил: — Еще есть больные?

— Вот история болезни Исмагила, — сказал профессор и, взяв из рук Магиры-ханум папку, рассказал о диагнозе болезни и состоянии Исмагила.

— Этого больного надо бы сперва показать урологам, Абузар Гиреевич, — сказал Янгура, когда профессор закончил свое сообщение. — В этом случае я вам, говоря правду, пока не смогу помочь. Чалдаеву не показывали?

— Чалдаеву показывали. Но тут проклятая астма… Вам приходилось делать операции астматикам??

— Как правило, мы от них отказываемся.

— А если, скажем, невозможно отказаться, если все другие средства испытаны и не дали результата?

— Тогда идемте посмотрим.

Исмагил лежал в постели, вконец измученный очередным приступом астмы. Янгура подсел к нему, молча осмотрел больного, задал несколько вопросов и встал с места.

— Я считаю неразумным делать этому бедняге операцию и доставлять ему лишние страдания, — сказал он, выйдя в коридор. — Здесь нельзя даже сказать «или — или».

Проводив Янгуру, Абузар Гиреевич, заложив руки за спину, принялся ходить по кабинету. Он должен был принять решение. Если у Исмагила после применения новейших препаратов кровяное давление не понизится и удушье не отступит, останется прибегнуть к последней мере — решиться на операцию, невзирая на тяжелое состояние больного. А Асия?.. Что делать с Асией?

Завтра надо решать: или оставить Асию в больнице и попробовать лечить новыми средствами, или…

«Отдал бы я ее хирургу, если бы она была моей дочерью?» — спросил профессор себя. И не смог ответить.

На следующее утро он позвонил Чалдаеву. Тот обещал зайти.

Магира-ханум встретила его у входа в терапевтическое отделение. Чалдаев ниже среднего роста да к тому же сутулится, со стороны он выглядит совсем маленьким. Кончик носа у него кругленький, как лесной орешек. Этот нос-орешек и лучистые морщинки под глазами придавали его лицу необычайно простодушное выражение. Характер у него спокойный, — хоть потолок рухни, Чалдаев не вздрогнет.

В кабинете Абузар Гиреевич рассказал ему про Асию, показал результаты анализов, снимки, сообщил мнение Янгуры, поделился своими соображениями.

— Откровенно говоря, — признался он, — мне не хочется отдавать Асию в руки хирурга. Возможно, я постарел, становлюсь консерватором, как выражаются мои критики. Скажите откровенно, Гаделькарим, свое мнение.

— Я тоже в данном случае не спешил бы с операцией, — коротко ответил Чалдаев.

— Я думаю лечить ее гормонами и новейшими антибиотиками, — поделился профессор своим намерением.

Чалдаев полностью согласился с этим мнением.

— Тогда так, — Абузар Гиреевич обернулся к Магире-ханум, — Асию оставляем на лечение. Начнем с гормонов, а дальше видно будет.

Однако новые препараты неожиданно ухудшили состояние больной. Однажды вечером начался резкий приступ. Возле койки Асии сидел профессор, держал руку девушки, лежавшей с закрытыми глазами и беспрестанно бредившей. Тут же находилась и Магира-ханум.

Гульшагида в нерешительности остановилась в дверях палаты. Профессор кивком головы подозвал ее. Гульшагида внимательно посмотрела на Асию, положила руку ей на горячий лоб. Девушка медленно подняла ресницы. Во взгляде ее не было укоризны, только мольба. Что это? Беспредельное доверие врачам или покорность судьбе?

— Скоро тебе будет легче, потерпи, родная, — успокаивал профессор. Он осторожно поднялся с места, дал необходимые наставления Магире-ханум. Затем обратился к Гульшагиде: — У меня к вам будет поручение.

Они вышли из палаты.

— Что случилось, Абузар Гиреевич? — с тревогой спросила Гульшагида. — Еще вчера ей было хорошо.

— Я опасался этого приступа, — задумчиво сказал профессор. — Каждому больному помогает только свое лекарство, и его надо найти. Организм Асии не принимает гормоны и антибиотики.

— Тогда что же нам делать? — растерялась Гульшагида.

— Будем лечить испытанным методом — препаратами салицилата. — И, заметив недоумение молодого врача, добавил: — Порой мы слишком поспешно отказываемся от проверенных годами методов лечения… Значит, салицилат, непременно салицилат, — уже твердо закончил он.

8

Рано утром Абузару Гиреевичу неожиданно позвонил домой доцент Фазылджан Янгура. Извинившись за беспокойство в неурочный час и перейдя на непринужденно-шутливый тон, какой принят среди друзей, сказал:

— Вы вечерком дома? Я зайду в гости.

Мадине-ханум что-то нездоровилось, но Абузар Гиреевич счел неудобным отказать хорошо знакомому человеку и ответил: «Добро пожаловать!» Они хоть и не часто, но при удобном случае и в праздники навещали друг друга. Мадина-ханум и жена Янгуры даже состояли' в каком-то отдаленном родстве. Правда, они так и не установили корень и степень этого родства. Но выяснили бесспорно — обе уроженки Уфы.